— Не он, — констатировала Лиза.
— Или Лера не похожа на Ларису, — мрачно заметила я. — Севочка, ласточка, гони к Ромашину. Он собирался уйти с работы в полседьмого, если не обманет, то мы должны успеть.
— Твой номенклатурный водитель не подведет? — спросила Лиза.
— Господи, откуда я знаю? — разозлилась я. — У нас вся операция держится на соплях, так что остается только надеяться.
Когда мы подъехали к дому Ромашина, уже совсем стемнело.
— Отлично! — Лиза немного повеселела. — Темнота — залог успеха.
— А вдруг у него куриная слепота? — заволновался Сева. — Есть люди, которые в темноте вообще ничего не видят.
— Но фонари-то горят! — гаркнула на него Лиза. — Темнота-то не кромешная!
— В кромешной темноте видят только летучие мыши и кошки, — стоял на своем Сева. — А те, у кого куриная слепота, не видят даже в такой, с фонарями.
Пока они шипели друг на друга, Лера-Лариса заняла место на лавочке во дворе и долго искала правильную позу. Сначала она сидела прямо, как школьница за партой, потом закинула ногу на ногу и облокотилась на спинку лавки и наконец выбрала печально-трепетный вариант, отчего стала похожа на сестрицу Аленушку, сидящую на берегу пруда, в котором утонул братец Иванушка. Кстати, не у одной меня возникли такие ассоциации.
— Прямо картина Репина: «Не пей, братец, козленочком станешь», — сказал Сева.
Ромашина мы ждали довольно долго, и Лиза за время ожидания дошла до ручки. Просто сидеть в машине она не могла и то и дело выскакивала из нее, вглядывалась в даль, сокрушенно разводила руками и ругала меня за то, что я не заливаюсь слезами и не рву на себе волосы. Наконец нервы у нее окончательно сдали.
— Все, — страшным голосом сказала она, сев в машину и со страшной силой хлопнув дверью. — Все, мы его упустили. Он проскочил домой до нашего приезда.
— Ага! — Сева выразительно посмотрел на темные окна квартиры Ромашина. — Проскочил, гад, и сидит в темноте.
— Он мог лечь спать, — неуверенно возразила Лиза.
— В полвосьмого?
— А где он тогда, черт побери?!
Ответить мы не успели, потому что на дороге показалась знакомая «Волга» с тонированными стеклами и мигалкой. Веселый водитель Витя — поклонник моих глазок, проезжая мимо Севиного «Форда», чуть-чуть помигал нам фарами и остановился у ромашинского подъезда. Лера медленно, как во сне, встала и побрела в нашу сторону. Фиолетовые джинсы притягивали свет фонарей, полы черного блестящего плаща разлетались в стороны… Эффектная женщина, ничего не скажешь. В «Волге» зажегся свет, потом погас, потом Ромашин вылез из машины, посмотрел на Леру и… двинулся в ее сторону.
— Ой, мамочки! — заорала Лиза.
Сева дрожащей рукой включил зажигание, а Лера, забыв о плавности и томности, в ужасе понеслась к нам широким мощным галопом. Ромашин остановился, а потом пожал плечами и пошел к себе в подъезд.
Первым обрел дар речи Сева. Произошло это только через пять минут, в течение которых все подавленно молчали.
— Я не понял, — глухо сказал он, — эксперимент удался?
— А что можно понять, когда все такие психи, — ответила я. — Орать-то зачем? Убивают кого-то, что ли?
— Я виновата, да? — испуганно спросила Лера. — Я не так сидела? Не так бежала?
— Бежала ты отвратительно, — прошипела Лиза. — Как слон по ипподрому.
— Да, точно, — обрадовался Сева. — Когда я в последний раз был на слоновьих бегах…
— Хватит! — приказала Лиза. — Давайте обсудим ситуацию.
— По-моему, — предположила я, — он просто решил приударить за случайной одинокой блондинкой. Не каждый день такие девушки бесцельно бродят по его двору. Если бы он принял ее за Ларису, он вел бы себя иначе.
— Как? — хором спросили меня все. Смешные, честное слово. Откуда я-то знаю?
— Например, попытался бы ее догнать. Или, наоборот, попятился бы в ужасе.
— Знаешь, в ужасе он был или в восторге — в такой темноте не поймешь, — сварливо сказала Лиза. — Лица-то его мы не видели.
— А кто только что говорил, что темнота — друг молодежи? — хмыкнул Сева.
— Ладно, — Лиза приняла решение, — едем к Шелесту. Если и он поведет себя как последняя свинья, то есть никак себя не поведет, будем заново все придумывать.
— С чего вы взяли, что Шелест просидит на работе так долго? — спросил Сева. — Он вроде не изнуряет себя ударным трудом.
— С того, что Юрий Сергеевич обещал продержать его до полвосьмого. Придумал ему какое-то срочное дело, — объяснила я.
Мы опоздали самую малость — Шелест уже шел от стоянки к дому, насвистывая что-то бодрое и маршеобразное. Лера уже не успевала добежать до арки, через которую он входил во двор, и план пришлось менять на ходу.