— Вообще-то это ненаказуемо, — засомневался Малкин. — Наша Саша тоже работала под руководством этого Серебряного. Ее ты не подозреваешь? Ладно, я понял, потрясут твоего Колоса. Впрочем, на это им не надо никаких особых указаний. Трясти они сами любят. Так что — ждите ответа.
Василий прошелся по комнате, посмотрел в окно… и отправился к Сане. Ее, конечно, на месте не было, зато в углу, привалившись спиной к батарее, дремал Неволяев.
— Не шумите, проклятущие, — пробормотал он, не открывая глаз, — я в творческом поиске.
— Шуметь не буду, — пообещал Василий. — Я молча тебя по стенке размажу за то, что опять по чужим кабинетам шастаешь.
— Зря, — обиделся Неволяев. — Я с добром пришел, можно сказать — с донесением. А ты опять за свое.
— Давай, — протянул руку Василий.
— Что давать? — не понял фельетонист. — Ничего я тебе не дам, я жадный.
— Донесение давай, сам же предложил.
— Ты не поймешь. — Неволяев скорчил презрительную рожу и тут же от страха изо всех сил вжался спиной в батарею. — Только не бей!
Но Василий, вопреки ожиданиям фельетониста, был настроен миролюбиво.
— Ты понял, а я не пойму? Да быть такого не может.
— Я газетчик, а ты — мент, — слегка взбодрился Неволяев. — Специфика разная.
— Мент? — Старший оперуполномоченный нахмурился. — С чего ты взял?
— А я наблюдательный.
— Интересно. — Василий прошелся по кабинету. — И сколько вас здесь, таких наблюдательных?
— Увы, Василий-гад, только я. Так что не тряси поджилками. А донесение вот какое: Серебряный раздобыл концепцию нашей газеты и бизнес-план. Чтоб тебе было понятно: концепция — штука важная, там написано, какая будет газета, как мы ее собираемся делать, на кого она рассчитана, то есть кто ее, родимую, читать и покупать станет.
— Ну? — тупо кивнул Василий. — А зачем Серебряному ваша концепция? У него что, своей нет?
— Это мне напоминает диалог двух мужиков. Один говорит: «Ваня спит с женой Пети». А другой спрашивает: «Зачем, у него что, своей жены нет?»
— Вот только про спанье с чужой женой не надо! — взмолился Василий. — Я этого уже слышать не могу.
— Концепция — это маршрут, — терпеливо продолжил Неволяев. — Интересно же, по какому пути пойдут враги? Интересно. Да и идеи кое-какие можно стибрить.
— То есть концепция — вещь стоящая?
— Вот именно, особенно если учесть, что нам под нее деньги дали. Хозяева нашей газетки почитали концепцию, почесали репу и пришли к выводу, что продукт заслуживает вложений. Понял? — Неволяев уперся требовательным взглядом в лицо Василия.
— Понял. И как же Серебряный ее добыл?
— А хрен его знает. Документ не то чтобы секретный, но для служебного пользования. Скорее всего, слил кто-то.
— А кто имел к ней доступ?
— Мохов — само собой, Пожарский, Колос. Начальство, одним словом.
— И как же ты узнал, что это сокровище есть у Серебряного? — поинтересовался Коновалов.
— Дружок настучал. То есть похвастался. Намекнул, что теперь они нас… ну, неважно, главное, что концепция там.
— Дружок, надо полагать, из вражеского лагеря?
Неволяев с хрустом почесал спину о батарею и гордо ответил:
— Я своих источников не сдаю!
— Да? — Василий кровожадно улыбнулся и медленно начал засучивать рукава.
— Но тебе скажу, — испуганно съежился Неволяев. — Андрюха мне сказал, Первозванный.
Капитан Коновалов прикрыл глаза, уперся подбородком в кулак и глубоко задышал. Вдох — задержка дыхания — выдох; вдох — задержка… Дыхательная гимнастика помогала сосредоточиться и сдержать раздражение. Проще всего (а уж как приятно) было бы сейчас схватить фельетониста за грудки, тряхнуть хорошенько, прислонить с размаху пару раз его бесформенное тело к стене и заставить сказать правду. Недавно Саня процитировала кого-то из великих, что-то вроде: «Выдавливать из себя по капле раба». Ну, рабы в сжиженном состоянии нам без надобности, а вот выдавливать по капле правдивые показания — это дело, достойное уважения.
Вдох — не дышать — выдох; вдох — не дышать — выдох… Нет, нельзя сейчас давить на фельетониста. Надо понять, что за игру он затеял.
С чего бы вдруг его проперло на помощь расследованию? Почему он раньше скрывал факт своего знакомства с Первозванным? Откуда он знает, что Василий работает в органах? И почему, черт побери, взрослый неглупый мужик приходит на работу в шлепанцах и тюбетейке?
Вопросов этих Василий задавать не стал и выражать своего недовольства тоже. Наоборот, посмотрел на Неволяева с уважением и проникновенно произнес: