Два буксирных парохода помогают крейсеру выбраться на невидимый фарватер Невы.
Следом ползет тральщик.
Замерев, комиссар прислушивается к словам старшины.
Звонким от напряжения голосом Захаров указывает курс матросу, стоящему у штурвала.
Кто-то настойчиво окликает Белышева:
— Комиссар!.. Председатель!..
На верхней ступеньке трапа возникает силуэт человека с винтовкой.
Белышев узнает одного из часовых, приставленных к офицерам.
— Почему самовольно ушел с поста?
— Дмитриев глаз не спускает с них, — оправдывается матрос. — Некого было послать до тебя. А командиру чего-то приспичило: вынь да представь комиссара!
Сжав кулаки, рассерженный Белышев делает шаг к трапу:
— Передай ему... Два раза я упрашивал, в третий не стану. Скажи: некогда. Корабль снялся. Хотя, может быть, он передумал... Ладно, веди сюда.
Чуть погодя на мостик взбирается сопровождаемый часовым Эриксон.
— Я согласен довести корабль.
— Значит, подумали и разобрались? — любопытствует Белышев.
— Нет, просто не могу допустить, чтобы «Аврора» села на мель. Веду по необходимости. И только до моста. Ничего больше делать не буду.
— Ладно, ладно... Утро вечера мудренее.
Расстегнув кобуру маузера, Белышев занимает место возле командира.
Медленно пробираясь сквозь ночные потемки и дождь, крейсер выходит на невский фарватер.
В предрассветной мгле «Аврора» становится на якорь перед Николаевским мостом.
Луч ее прожектора ползет вдоль берега, выхватывая из тьмы фигурки юнкеров и броневик, словно уснувший у входа на мост.
С высоты крейсера хорошо видно: юнкера наперегонки бегут по набережной к переулкам, а броневик срывается с места и полным ходом мчится к далекому зданию Сената. Враги не принимают боя.
В луче прожектора выступают из мглы фасады зданий на обоих берегах, огромный куб Зимнего дворца.
Туда и нацелены пушки «Авроры».
У Николаевского моста
А из-за Николаевского
чугунного моста,
как смерть,
глядит
неласковая
Аврорьих
башен
сталь.
Рассвет долог. Свежий ветер не в силах развеять плотный туман. Сквозь толщу тумана и нескончаемые сумерки ненастного октябрьского утра поверхность реки невидима. Николаевский мост, перегораживая Неву перед «Авророй», выглядит горбатым чудищем, повисшим в пространстве без всякой опоры. Луч корабельного прожектора теряется в серой мгле. Сверля ее, он то взвивается под низкие дождевые тучи, то плашмя падает на отполированные осенней слякотью гранитные плиты Английской и Сенатской набережных, на бесконечно длинный фасад Зимнего дворца, затем круглым дрожащим пятнышком перемещается по Дворцовому мосту на Васильевский остров, к Ростральным колоннам, вытягивается желтой дорожкой вдоль Университетской набережной и, постепенно укорачиваясь, ползет к блестящим от дождя древним сфинксам, словно несущим бессменную вахту возле Николаевского моста.
Приказ Военно-революционного комитета выполнен в три часа тридцать минут утра.
Как только юнкера, завидев «Аврору», бежали в предрассветную тьму, группа корабельных электриков съехала в шлюпке на берег и своими силами привела в действие механизмы разводной части моста. В тот же момент, едва пролет стал на место, с Васильевского острова хлынули навстречу кексгольмцам и морякам Второго Балтийского флотского экипажа отряды солдат Финляндского резервного и сто восьмидесятого пехотных полков и василеостровских красногвардейцев. Соединясь, они двинулись в центр города.
Многие авроровцы хотели последовать их примеру, но Белышев именем Военно-революционного комитета, как его комиссар, запретил покидать корабль. Всем без исключения, кроме Лукичева. Тот переправлен в шлюпке через Неву с наказом доставить в Смольный донесение комиссара о том, что крейсер «Аврора» держит Зимний дворец под прицелом шестидюймовых орудий и что моряки ждут дальнейших указаний Ленина и Сталина.
С тех пор как Лукичев скрылся в тумане за мостом, корабельный колокол трижды отсчитал время.
На исходе восьмой час утра, но дневной свет никак не поборет ночную мглу. Три с лишним часа длится ожидание ответа из Смольного.
Мокнут под непрестанным дождем на пронизывающем штормовом ветру люди орудийных расчетов на баке и на корме, электрики на марсовой площадке у прожектора. На мостике неясно видны три человека в клеенчатых дождевиках с островерхими капюшонами. Это Белышев, Липатов и Захаров. Перед их воспаленными от бессонницы глазами все сливается, затянутое серой мглой тумана. Мостик «Авроры» будто висит над непроницаемой облачной бездной.