Бэзил повернулся и выгнул бровь. – Кто это сказал?
– Элви сказала, что не встречала тебя раньше, – объяснила Шерри, снова поворачиваясь к окну. – Значит, либо ты приезжал, когда ее не было, либо нет ... – Она пожала плечами, оставив остальное невысказанным.
– Очень хорошее дедуктивное мышление, доктор Ватсон, – поддразнил его Бэзил, а затем признался: – Я собирался прилететь на встречу с новой спутницей жизни Виктора, но всегда вмешивались бизнес или семья.
– Прилететь? – спросила Шерри.
– Я живу и работаю в Нью-Йорке.
– О. – Это ее удивило. Она просто предположила, что он из Торонто, как и она.
– В любом случае, я должен был встретиться с Элви на свадьбе, но меня задержали в Европе, – сказал он сухо.
– Задержали? – спросила Шерри. – Например, задержала служба безопасности аэропорта?
– Нет, – усмехнулся он. – Я должен была лететь обратно в ночь перед свадьбой, но разразился сильный шторм. Никто не полетел. Мы уехали, как только смогли, но все равно оказались в Нью-Йорке через четыре часа после свадьбы. К тому времени, когда мы проехали через пробки в городе, даже прием закончился.
– Элви и Виктор поженились в Нью-Йорке? – удивленно спросила она.
Бэзил кивнул. – Это была большая свадьба. Несколько пар поженились одновременно. Среди них были Элви и Виктор.
– А, – пробормотала она, но затем спросила: – Так чем же ты занимаешься в Нью-Йорке?
– Пасу стадо моих детей, извожу моего брата Люциана междугородними звонками и зарабатываю деньги для себя и Совета, – сказал он, пожимая плечами.
Она ухмыльнулась, заметив, что он немного изводит своего брата, но спросила: – И работа приносит тебе столько денег?
– В настоящее время я юрист, но также управляю полудюжиной компаний под одной большой зонтичной компанией и управляю несколькими инвестициями, которые я создал за эти годы.
– Хорошо, – медленно произнесла она. – Я забыла, что ты стар, так что ты чертовски богат.
– У меня много денег, но я не заметил, чтобы они издавали какой-нибудь неприятный запах, – заверил он ее.
Если бы она не заметила огонька в его глазах, Шерри подумала бы, что он понял ее буквально. Однако она заметила это, поэтому просто улыбнулась и спросила: – В какой области юрист?
Бэзил поколебался, потом повернулся и сел на диван, прежде чем ответить: – В настоящее время я занимаюсь в основном коммерческим правом, хотя у меня есть лицензии в области уголовного, гражданского и иммиграционного права.
– Конечно, – сухо ответила она и, покачав головой, села на другой конец дивана. – Полагаю, такая долгая жизнь позволяет немного разнообразить жизнь.
– Да, – согласился он. – Я не всегда был юристом. Я занялся этим только в прошлом веке или около того.
Она с любопытством посмотрела на него. – Кем ты был до того, как стать юристом?
Бэзил поморщился, потом улыбнулся и признался: – За прошедшие столетия я сменил много профессий. Когда-то я был охотником на изгоев, воином, врачом, су-шефом, музыкантом, художником…
– Художник? – спросила она с интересом. – И врач?
– Я был плохим художником, – признался он, – и просто хорошим музыкантом, но я был довольно хорошим врачом.
– Ну, ты определенно любишь разнообразие, – сказала она сухо.
– Это помогает снять скуку от долгой жизни, – тихо сказал он.
Она кивнула и выглянула на проезжающие машины на улице перед домом на мгновение, прежде чем сменить тему, и с любопытством спросила: – Ты сказал, бегаешь за стадом детей. Сколько их у тебя?
– Двадцать два, – легко ответил он.
Шерри замерла, а затем повернулась и уставилась на него широко раскрытыми глазами. – Что?
Бэзил взглянул на нее, заметил выражение ее лица и сказал чуть более осторожно: – Двадцать два.
– У тебя двадцать два ребенка?
Бэзил медленно кивнул, явно озадаченный ее смятением.
– Почему? – спросила Шерри.
Он удивленно поднял брови. – Что почему?
– Почему двадцать два ребенка? – уточнила она. – Я имею в виду, что вижу троих или четверых, но ... двадцать два?
– Вообще-то у нас их было двадцать шесть, но в живых осталось только двадцать два, – тихо сказал Бэзил. – А у нас их было так много, потому что ... Ну, мы с Мэри оба любим детей. Нам разрешено иметь их каждые сто лет, и так оно и есть. Нашему младшему двадцать пять. Мы очень им гордимся.
– Мы? – с тревогой спросила Шерри. – Твоя жена еще жива? Я имею в виду, я знала, что ты, должно быть, был когда-то женат, чтобы иметь Катрисию, но она родилась в ... Ну, давным-давно, ради бога. Я думала, твоя жена уже умерла. Но она все еще жива? Ты все еще женат? – визжала Шерри под конец, она была так напугана этой новостью. Здесь все кричали о том, что она его спутница жизни, и делились этой радостью и бла-бла-бла, а мужчина был женат, ради Бога.
– Дыши, – успокаивающе сказал Бэзил, нежно сжимая ее руку. Он дал ей время, чтобы она успокоилась, а потом сказал: – Мария и я не сейчас, и никогда не состояли в браке. Мы всего лишь друзья.
Шерри несколько раз моргнула, а затем резко ответила: – Друзья, у которых было двадцать шесть детей, но вы не женаты? Это звучит чертовски запутанно для меня.
Бэзил поморщился и покачал головой. – Ты должна понять…
– Понять что? – огрызнулась она, а затем саркастически сказала: – Нет, дай угадаю. Она тебя не понимает. Или она фригидная и не позволяет тебе прикасаться к ней, но вы остаетесь вместе ради детей. Или, о, у нее отношения с водопроводчиком, но она не согласится на развод, потому что она католичка. Ради бога, – прорычала она. – Вы…
– Мы не женаты ни по закону, ни даже по обычному праву. Мы не живем и никогда не жили вместе. Мы всегда были только друзьями и со-родителями. Дети были ... – Он, казалось, пытался найти слова, чтобы объяснить, а затем вздохнул и потянул ее за руку, приглашая сесть рядом с ним. – Шерри, такая долгая жизнь звучит великолепно и чудесно, – торжественно произнес он, когда она устроилась на диване рядом с ним. – Никто не думает, что хочет умереть, но правда в том, что это чертовски повторяется. Ты встаешь, кормишься, работаешь, спишь, а потом встаешь и делаешь все снова.
Плотно сжав губы, он повернулся, чтобы выглянуть в окно, а затем сказал: – Это означает, что я видел примерно 1 291 370 восходов и закатов. Я ел, спал, работал ... Честно говоря, это чертовски скучно. Вот почему некоторые из нас становятся изгоями и начинают плохо себя вести. Они истощены, им скучно и нужно что-то, чтобы заставить себя чувствовать живым снова. Спутник жизни может облегчить это. Но ожидание, чтобы найти, спутника жизни – это ад. Я побывал в этой шкуре. Мне нужно было что-то, что давало бы мне повод смотреть вперед, что-то, что захватывало бы и удерживало мой интерес.
– Мы с Мэри вместе выросли. Мы были больше друзьями, чем кем-либо еще. Мы умеем читать мысли друг друга, и я, как старший, думаю, что могу контролировать ее, хотя никогда и не пытался. Поэтому, когда она призналась, что устала от жизни, я все понял. А потом, когда она сказала, что, по ее мнению, рождение ребенка облегчит ее жизнь, даст ей кого-то, о ком можно думать и заботиться, кроме нее самой, я подумал ... Ну, я подумал, что стоит попробовать, черт возьми. Это, конечно, лучше, чем самоубийство охотника на изгоев, так что я согласился.
– Мы не думали, – тихо признался он. – Мы ничего не планировали, мы просто делали это. И это сработало. Габриэль был нашим первым ребенком, красивым мальчиком. Он дал нам обоим повод вставать по вечерам. Он оживил нас. Мы оба живы и относительно здоровы спустя эти столетия благодаря Габриэлю, Катрисии, Криспину, Марии, Флавии и всем остальным. И я никогда не жалел об этом. Я не пожалею. Я люблю своих детей, каждого из них, и я также благодарен им, потому что они спасли мой рассудок и мою жизнь ... и Мэри тоже.
Шерри помолчала минуту, а затем спросила: – Ты не жил с Мэри? Даже когда дети были маленькими?