— …тобой творится!
Они кричали друг на друга, мужские голоса гремели в доме, американский акцент Джима и британский — Колина.
— Из-за тебя я потерял его!
— Я знаю! — кричал Джим в ответ.
Это заткнуло Колина. И пока мужчина молчал, Джим продолжил кричать: — И я собираюсь вернуть его!
Раздался злобный смех, больше похожий на всхлип.
— О, да ладно? И как именно ты намереваешься это сделать?
Джим посмотрел на Сисси. Потом на Эдриана.
— Вы должны вытащить меня. Как-нибудь…
Эд вскинул руки, словно пытался остановить автокатастрофу. — Джим! Не смей…
Джим снова перевел взгляд на Сисси. Отрыл рот, будто собирался что-то сказать… но вместо слов, он направил на себя хрустальный кинжал, целясь острием в живот, и вытянул руки на максимальном расстоянии.
— Нет! — Сисси подскочила с криком.
В последний момент он передумал. Но не остановился. Вместо этого он изменил направление, опустив левую руку, поднимая правую…
…и резким движение вскрыл себе горло.
— Нееееееет! — Сисси бросилась через всю комнату, когда нож, словно в замедленной съемке, выпал из его обмякшей руки. Джим тоже упал, кровь хлынула из его шеи… скорее всего, это была кровь, только серебристого, а не красного цвета.
О, Боже, это кровь пропитала его простую белую футболку.
Его колени с грохотом ударились о пол, и Сисси добежала до него в тот момент, когда Джим опустился на пол. Его рот был открыт, он задыхался, пытаясь втянуть воздух через гейзер крови.
— Джим! Джим! — Она протянула руки к ране, нанесенной им самим, но все бессмысленно. Даже будь у нее в распоряжении километры медицинской марли, такую рану не заткнешь.
Его не спасти.
Он не сводил с нее голубого взгляда, когда начал заваливаться на бок, его массивный торс сдался на милость гравитации, бессмертная жизнь утекала прямо у нее на глазах.
Слезы заслонили зрение, а разум заполнили судорожные «не сейчас»! «никогда!»: как бы она не злилась на него утром, сейчас ее бросило в ужас от мысли, что потеряла его навечно.
Неиспользованный шанс.
Неоткрытая дверь.
Не свершившаяся судьба.
И потеря была хуже всего, что когда-либо происходило с ней. Хуже самого Ада.
— Не бросай меня, просто останься, не уходи…
Его губы шевелились, и она осознала, что он не пытался дышать… он пытался сказать ей что-то.
— Что? — голос сорвался. — Что ты…
Его губы, покрытые серебряной жидкостью, двигались все медленнее и медленнее, зрачки расширялись, будто им не хватало света.
Сисси знала, в какой миг он умер. Не когда его губы замерли, или закатились глаза. Запах цветов наполнил воздух, нос, горло.
Именно это говорили ей в воскресной школе, когда она была ребенком: когда святой умирает, ты чувствуешь запах цветов.
Джим… спаситель… погиб.
Глава 7
Коллекции — это хорошо.
Конечно, ее немного выходила за рамки приличия, подумала Девина, делая шаг из лифта ее офисного здания.
И разве это не прекрасно.
Перед ней, в подвале размерами почти с футбольное поле, простирались ряды антикварных бюро, наполненных вещами тысяч душ, они были спрятаны в безопасности. При их виде она могла вздохнуть спокойно по двум причинам: во-первых, они были там, где она все оставила; и во-вторых, они все принадлежали ей, все до единого.
Цокая каблуками по бетонному полу, она время от времени останавливалась, ставила пакет с новыми Лабушками на пол и выдвигала ящики.
Было ли это скопление карманных часов на золотых цепочках или клубок очков из девятнадцатого века, связка ключей — каждый предмет подвергся каталогизации: она помнила владельца, как она заполучила вещь, при каких именно обстоятельствах она завладела душой и заточила в свою стену. Но это была не просто прогулка по счастливым воспоминаниям. Прикасаясь к пуговице, сережке или подаренной на память монете, она могла почувствовать сущность бывшего владельца.
Эти неодушевленные предметы связывали ее с детками в Аду, таким образом она общалась с пленниками, они являлись осязаемой связью с результатами ее бессмертной жизнедеятельности. Миллионы предметов… и, тем не менее, этого было недостаточно. Ее голод был подобен постоянно извивающемуся червю, отчего война была для нее так реальна.
Черт, только подумать, как им с Джимом может быть весело.
Он также помог бы защитить ее добро. Уходя, каждый раз ее преследовал страх чего-то, боязнь, что когда она зайдет в лифт, нажмет кнопку «вниз», двери откроются навстречу пустоте. И это несмотря на лучшую в мире охранную систему благодаря двадцати двухлетнему программисту из «Ньюво-Тех». Она «наняла» эту компанию, чтобы они разработали в ее «фирме по найму человеческих ресурсов» «систему серверов» для качественной работы «внутренней сети».
Вроде того.
На самом деле, она все придумала, чтобы заманить бедного девственника с его жалким карманным протектором на свою территорию. Где она метафорически сбила его с ног своим золотым комбинезоном от «Прада» и километровыми шпильками «Маноло»… а потом сбила с ног физически, когда напала на него со спины, пока он проверял ее иллюзию компьютерной системы. За чем последовало кровопускание, ритуал, символы на плоти… и вот она, ее система раннего оповещения.
Если кто-то войдет на первый этаж или попытается проникнуть в лифты? Где бы она ни была, на земле или в Колодце Душ, она сразу узнает об этом.
А уж она защитит свои драгоценные прелести.
Блин, было бы классно иметь партнера в деле. Да, конечно, приспешники хорошо справлялись, когда речь шла о прямых приказах, но они не могли думать самостоятельно, а это быстро надоедало. Джим Херон был не таким покладистым… она постоянно сражалась с ним, и это — та самая перчинка, которую она искала.
Она продолжила путь к «спальной» зоне. Над головой сияли флуоресцентные лампы, словно фальшивое солнце, и вскоре стойки с одеждой вытеснили ряды бюро. После шоурума с одеждой шла обувь в шкафах от пола до потолка; зона с аксессуарами, где она хранила сумки, шарфы и украшения; и, наконец, туалетный столик с зеркалами, пудрами «Шанель», подводками «ИСЛ», тональными от «Эсте Лаудер».
Ну а дальше — ее кровать, разумеется. О да, ее кровать, с акрами «Портхолт» и стегаными одеялами и подушками. На самом деле, она никогда не занималась здесь сексом, но было бы шикарно сломать ее вместе с Джимом.
Она стиснула зубы от непрошенного образа Сисси Бартен.
Черт подери, даже если это будет последнее, что она сделает, Джим будет лежать на этой кровати с раздвинутыми ногами, твердым членом, и он будет клясться ей в любви, вымаливая у нее секс.
И когда они будут трахаться? Секс будет крышесносным, ведь она будет знать, что выиграла и что Джим с ней навечно.
Иначе и быть не могло.
— Правда? — спросила она у новых туфель.
Хорошие новости: возможность поставить пару блестяшек к ее коллекции служила мощным релаксантом… но сперва она должна кое-что проверить.
Из всех ее вещей… это было самым уродливым. И самым ценным… несмотря на горы украшений.
Ее настоящее зеркало стояло в углу подвала. И оно было спрятано в темноте не в целях сохранности, а потому что было страшным как атомная война. Высотой в пять футов и три фута в ширину… может, даже больше. По четырем сторонам красовался орнамент, издалека его можно принять за цветочный узор или какую-то французскую лепнину. Но вблизи был ясно виден волнообразный узор — серия тел мучеников, их конечности переплетены, лица искажены от боли. И к черту золотое теснение… рамка блестела, но дело не в драгоценном металле.
Скорее напоминая сияние глаз кобры.
Что до поверхности, то она была изрытой и покрытой пятнами, словно кожа старика, нежели нечто зеркальное. С другой стороны, она не смотрела в нем на свое отражение. Зеркало служило порталом, каналом, перемещавшим ее в Колодец Душ… единственный способ попасть туда. Оказавшись в своем логове, она могла принимать новые души, приспешников, Джима с Эдрианом, но для этого ей нужно быть внизу; в противном случае, доступ в Ад закрыт даже для нее.