— Символы, — предположил ангел. — Я прав?
Она кивнула, а Джим, казалось, пришел в ярость… но не на своего напарника.
— Все нормально, — сказал Эдди, положив руку на ее плечо. — Мы разберемся с этим. А сейчас — ложись.
Сисси посмотрела на Джима, и, когда он кивнул, она вытянулась на жестком, холодном фарфоре. Сцепив руки на животе с мыслью, что ванна словно была ее гробом… и решила, что если она переживет это, то до конца своей бессмертной жизни будет ходить только в душ.
— Ты помнишь слова? — спросил Эдди.
Джим ответил ему, заговорив на незнакомом языке, медленно и сосредоточенно.
— Клевый акцент, — пробормотал Эд, встав у окна.
— Сисси, закрой глаза, — сказал Эдди. — Не смотри. Что бы ни происходило, не открывай глаза.
По неясной причине… лишь потому, что она сходила с ума… Сисси вспомнила на миг момент из фильма «В поисках утраченного ковчега», сцену, в которой Харрисон Форд и та актриса, игравшая дочь профессора Рэйвенвуда, были привязаны к столбу перед золотой коробкой, открытой французским археологом.
«Мэрион, не смотри…».
Боже, жаль, что ее жизнь не была фильмом. Со счастливым концом.
Джим был последним, что она увидела, перед тем как закрыть глаза. Он стоял над ней, смотрел со своей высоты, его осунувшееся лицо было мрачным, как у стоявшего над гробом священника.
Очень подходящее сравнение.
Я люблю тебя, прошептала она одними губами.
Он не сбился с ритма, но наклонился и погладил ее по щеке. Это тоже было проявлением любви.
— Это не твоя вина, — прошептала она.
Не дожидаясь, когда он возразит ей так или иначе, Сисси закрыла глаза. Попыталась дышать. Она чувствовала, как сильно билось ее сердце, от давления заболела голова… а может, от ванной.
Начавшаяся вибрация была такой незаметной, Сисси решила, что это ее собственная дрожь. Но потом тремор распространился от ее груди, нарастая, и стало очевидно, что это нечто иное. Вскоре вокруг нее подул легкий ветер, взявшийся ниоткуда в пределах высоких стенок ванной, ее руки покрылись гусиной кожей даже под толстовкой, в носу защипало, волосы зашевелились. Кто-то открыл окно…
Нет, это она вращалась. Кружилась. Медленно.
Но все скоро изменилось. Изменилась скорость, удваиваясь, нарастая, пока она не начала в воздухе парить вокруг оси, проходившей через ее пупок, центробежная сила вытягивала ее ноги и плечи, пытаясь удлинить ее, напрягая суставы, когда она противилась тяге. Тошнота скрутила кишки в веревку, а давление в голове усилилось настолько, что, казалось, ее череп сейчас лопнет.
Когда она решила, что ее разорвет, прямо в тот самый момент, как она подумала, что потеряет сознание… все разом прекратилось.
Резко перестав вращаться, она парила, невесомая, как перышко на нежном ветерке, боль оставила ее тело. А потом вернулось зрение… даже не открывая глаз, она видела ослепительно яркий свет, исходивший откуда-то из-под нее, ее тело отчасти перекрывало иллюминацию.
Лицо Джима появилось напротив ее собственного, от странного искажения казалось, что он был совсем рядом и очень далеко одновременно. Его губы шевелились, незнакомый язык проникал в ее голову не через уши, но благодаря какой-то физической связи.
Сисси, не двигайся, — сказал он ей, не прекращая потока слов. — Тебе нельзя двигаться ни на дюйм.
Все хорошо, послала она ответную мысль.
Именно тогда он занес хрустальный кинжал над ее грудью.
О… дерьмо. Будет больно.
Собравшись с духом, Сисси, тем не менее, подняла грудь навстречу ему, предлагая себя тому, что должно было произойти. Она лучше «умрет», чем будет «жить» с частью Девины в себе, которая будет разрастаться, подобно ядовитому плющу, вытесняя саму ее сущность и заполняя ее тело злом.
Сделай это, послала она мысль Джиму. Давай же.
Она могла поклясться, что пелена слез застилала его глаза. А потом он помедлил, будто оказавшись между молотом и наковальней.
Джим, сделай это. Все нормально… я хочу этого. Лучше быть мертвой, чем жить с ней внутри.
С силой сжав зубы, он моргнул и опустился на кинжал со всей своей силой.
Боль была настолько велика, она кричала, пока не охрипла. А потом она чуть не лишилась сознания, когда Джим прошелся кинжалом вдоль ее тела, как потрошат рыбу. Создав огромный разрез, Джим запустил в нее руки, нащупывая, ища.
И она кричала. Кричала… потому что это все, на что была способна. Кричала… хотя даже не могла дышать. Кричала, будучи не в силах просто думать или…
Джим потянул что-то, должно быть, это был ее позвоночник, потому что ее израненное тело разом напряглось… он будто пытался отделить ее от самой себя.
Не, это не позвоночник. Подняв голову и посмотрев сквозь закрытые глаза… она увидела что-то черное и маслянистое, словно кусок стены Девины каким-то образом оказался внутри нее… и зло отказывалось уступать. Чем сильнее Джим дергал, тем крепче оно цеплялось, пока Сисси не начала с каждым рывком отрываться от ванной.
Она умрет.
Стало так трудно дышать, она начала проваливаться в темноту, изо всех сил сражаясь за то, чтобы остаться в сознании, с Джимом. Фокусируясь на нем, она призвала всю свою силу.
И проиграла битву.
Битву… за себя.
***
Джим так низко навис над ванной, что Эдриану и Эдди пришлось вцепиться в него, словно они опасались, что потеряют его. Наверное, это хорошая мысль, учитывая, как напряглась его спина, как дрожали плечи и горели бедра.
Но зло не сдвигалось. Ни на дюйм. Черт подери, оно должно было… предполагалось, что он выдернет его как это было в первом раунде. Эдди вытащил его из Вина ДиПьетро…
— Джим. Отпусти! — закричал Эд. — Отпусти… мы тебя потеряем…
— Иди нахрен!
Джим еще сильнее уперся пятками в пол и…
Руки начали соскальзывать, и он знал без чужих слов, что Сисси не переживет второй попытки; у них был всего один шанс.
И он терпел неудачу. Руки соскальзывали. Господи, руки, его руки…
Кто-то кричал. Он. Он поставил все и проиграл… снова. Он подвел ее однажды… и снова. Он терял еще одну женщину, которую любил в своей жизни… снова…
К нему протянули две пары рук, они легли поверх его ладоней на черный сгусток, по паре на каждую его ладонь.
Они потянули все вместе. Он, Эдриан и Эдди. Они тянули все вместе, сила не просто удваивалась, наслаиваясь, а возрастала по экспоненте.
Зло зашевелилось. Он почувствовал послабление, поначалу едва ощутимо, но потом… да, да.
— Сильнее, — рявкнул он. — Сильнее, черт подери!
Он чувствовал жар, исходивший от ангелов, когда они вложили все свои силы в сражение, на его лице выступил пот, забегая в глаза. Еще немного… если они смогут еще чуть-чуть…
Зло оторвалось с визгом восемнадцати колесной фуры по асфальту, уши зажгло, и он поежился от жжения в ушах. И, как было с Вином, черное тело взлетело к потолку, как летучая мышь вылетает из пещеры.
Не было времени смаковать победу или даже гадать, жива ли Сисси. Джим отскочил назад, когда его торс начало затягивать… или сдувать назад. Когда он оказался в воздухе, дерьмо как в замедленной съемке бросилось на него: он видел, как, Эдриан сиганул к двери, Эдди кинулся к окну, а тело Сисси билось в фарфоровой ванне, будто охваченное припадком.
Он должен добраться до нее… должен…
Джим упал не на голову. Он рухнул на задницу. Но когда пролетел еще немного, то его черепушка врезалась во что-то острое и твердое.
Удар, словно граната, взорвался в его голове, раскаленный, сметающий все мысли и все чувства. Единственное, что осталось — размытая паника, что то, что они высвободили, запрыгнет назад в Сисси.
Но даже этого было мало, чтобы сохранить его в сознании.
Мир вокруг померк.
Глава 38
Девина стояла под окнами своего старого лофта, посреди улицы, по каблуку от каждой из двух желтых полос. Она подняла голову и посмотрела на пятый этаж складского здания. Ветерок обдувал тело, а легкий дождь покрывал ее щеки и ложился на волосы, шелковый пиджак. Мимо проезжали машины, изредка сигналили…и все без исключения глазели.