— Что ты делаешь? — закричала она поверх шума бури.
Вена пульсировала на его щеке.
— Я не прошу твоего прощения, камигакари. Я делаю то, что должен.
— Куда ты меня несешь?
За ними, за покровами снега во тьме пылал красный свет. Башня огня вырвалась в ночное небо, в стороны разлетелись пылающие обломки. Эми вскрикнула, молясь, чтобы Широ не забыл, что в комнате был и Юмей, когда выпускал этот огонь.
Скаля зубы, Бьякко побежал по ветру еще быстрее. Холодная чужая магия хлынула на нее и быстро пропала. Они покинули Тсучи. Мчась сквозь снегопад, они спускались в темную долину. Эми пыталась высвободить руку, чтобы сорвать офуда, мешающий ки Аматэрасу, но Бьякко держал ее крепко.
Дальний свет отражался в ленте тьмы внизу, в реке. Бьякко сорвался с неба и приземлился в десятке ярдов от берега. Буря бушевала вокруг них, бросая снежинки им в лица. Прижимая Эми к себе, он поднял другую руку и взмахнул, словно отодвигал занавеску.
Ветер рассеялся, снега стало меньше, и показались две почти невидимые фигуры у водной грани. Дрожащее тепло незнакомой силы ками скользнуло по Эми.
Бьякко опустил ее на ноги. Он схватил ее за волосы и быстро выхватил меч. Холодная сталь коснулась ее горла.
— У меня живая и невредимая камигакари, — его низкий голос был резким, почти неузнаваемым. — Верните его.
— Сначала отдай камигакари, — сказала одна из темных фигур, едва заметная среди тьмы и снега.
— Нет, пока не получу его, — Бьякко потянул ее за волосы, заставляя отклонить голову. — Не медлите. За нами идет Инари, он слишком привязан к ее ки, чтобы буря долго скрывала нас.
— Хорошо, — фигура подняла руку.
За ним забушевала темная поверхность реки. Вода поднималась волной, что выгнулась над головами ками, как огромное щупальце. Из воды вылетел силуэт и рухнул с плеском между Бьякко и двумя фигурами. Вода отпрянула в реку, что продолжила нормальное течение.
Бьякко толкнул Эми вперед. Ее зубы стучали от холода, ноги дрожали с каждым шагом. Слабость пульсировала в ней, как и пронзающая боль заклинания офуда.
Он подвел ее к неподвижному объекту, который выбросила река. Бьякко остановился, меч отодвинулся от шеи Эми, его хватка на ее волосах стала слабее.
— Он жив? — прошептал он.
Голова была свободна, и Эми посмотрела вниз. У ее ног было помятое тело мальчика. Белые тигриные уши торчали из бледных волос, темные полоски виднелись на его щеках. Ребенок мог быть только сыном Бьякко.
Она склонилась и коснулась ледяными пальцами носа и рта мальчика, пока не ощутила слабое тепло его дыхания.
Она выпрямилась и шепнула в ответ:
— Он жив.
Бьякко вернул меч к ее горлу, почти касаясь ее кожи лезвием.
— Мы вернули твоего отпрыска, — сказал ками, ждущий у реки. — Камигакари наша.
Бьякко склонился, его меч подрагивал, и его слова были почти беззвучными:
— Мне очень жаль, Эми.
Клинок пропал. Бьякко подхватил сына и бросился к деревьям.
Река ожила во второй раз. Спирали воды бросились к ёкаю, как змеи, но ветер с ревом вернулся. Торнадо разорвало потоки воды, отлетал лед.
Бьякко пропал в темном лесу, и Эми осталась одна.
— Пусть идет, — сказал один ками другому. — Инари убьет его за нас.
Щупальца воды обрушились на землю, и Эми окатило ледяной жидкостью. Она развернулась на дрожащих ногах и побежала за Бьякко.
Вода на ее пути поднялась и врезалась в нее, как волна. Эми упала на спину, боль заклинания пронзила ее.
Два лица появились над ней, красивые нечеловеческие лица ками. Один из мужчин потянулся к ней.
— Нет! — выдохнула она и вскинула руки.
Второй ками обхватил ее запястья и завел руки ей за голову. Она извивалась, а рука первого ками опускалась к ней. Он собирался убить ее.
Он оторвал офуда от ее кожи. Лезвия, рассекающие ее тело магией, пропали, тревожное тепло забилось в метке камигакари. Ки Аматэрасу поднималась, чтобы защитить ее.
Ками прижал пальцы к ее груди, вспыхнул свет, озаряя обоих мужчин. Магия пронзила ее тело, поднялась от груди к голове. Все стало белым и онемевшим, и Эми больше ничего не ощущала.
Глава 5:
Глухой рев появлялся и пропадал, звук проникал сквозь сонливость, сковывающую ее разум и тело тяжелым покрывалом. Страх накапливался в ней, и Эми пыталась прийти в себя. Ей нужно было проснуться.
С невероятным усилием она приоткрыла глаза.
Золотой свет солнца падал на балки незнакомого потолка. Она медленно моргала. К страху примешивалась пустота голода, от которого болел живот, першило в горле.