- Молчи! Здесь всё будет моё! - а после закричал: - Р-ра! Р-ра! - и, подняв палицу, ринулся к Хрт.
Однако не успел Чурык пробежать и десяти шагов, как провалился в искусно замаскированную яму, которая была до краев заполнена сурьей забродившим медом, настоянным на тридцати трех целебных травах. Сурья - это не простой напиток, а дар Неба. К тому же она очень хмельная и вязкая. Чурык быстро начал тонуть. Подкидыш бегал вокруг ямы, выкрикивал воинственные кличи и время от времени разил врага мечом. А Хрт смотрел на всё это бесчестие и горько сетовал:
- Сын, не к добру такая битва! Не к добру!
Но Подкидыш не обращал на него никакого внимания.
Когда же Чурык утонул, Подкидыш забросал яму дерном и гордо сказал:
- Враг мертв!
- Нет, - сказал Хрт. - Тот, кто уходит в землю, тот после рождается вновь. Отныне мы должны страшиться красной глины!
И так оно потом и было. И так оно и есть до сих пор. Люди нашей Земли боятся красной глины, ибо в таких местах часто встречается Чурык. Вот как оно всё обернулось - Хрт мертв, а враг его живет! Правда, он теперь уже не так грозен, как в прежние, древние годы, однако мало кому после встречи с Чурыком удается живым и невредимым вернуться домой.
А что такое Ржа? А Ржа - это недобрая река, в ней мутная вода, а берега - сплошь красные и вязкие - из красной глины. И живут там такие же красные, рыжие люди. Они говорят на одном с нами наречии, чтят Хрт и Макью, Хвакира, Подкидыша и прочих Первых Сыновей и Дочерей, пьют сурью, жгут рабов...
Однако всё это - только для отвода глаз, а на самом же деле у них только один кумир и бог - Чурык. И, значит, мы, потомки великого Хрт - их злейшие враги. И потому мы им никогда не верили, не верим и не будем верить. Вот почему на все их уверения в дружбе и миролюбии мы отвечаем молчанием, а все их дары возвращаем обратно, и никогда не заходим в их земли и никогда не плаваем по их рекам. Даже воинственный Хальдер Счастливый, и тот всегда чурался их.
А Айгаслав пошел по Рже! Правда, когда он приказал сворачивать, мы поначалу просто не поверили; подняли весла и застыли в ожидании. Подумали наверное, ослышались. Но ярл опять велел:
- Право греби, лево табань! Р-раз! Р-раз!
Грести - на Ржу. Ну, нет! И мы сидели, замерев, сушили весла. Тогда ярл Айгаслав, ругаясь, развязал кошель и принялся бросать диргемы. Нам словно псам! Диргемов было очень много. А тут еще Лузай начал ходить меж нами взад-вперед и потрясать мечом и угрожать, что он сейчас будет рубить нам головы. А ярл кричал, что рыжих нечего бояться, что он подкупит их, как подкупает нас, а если не подкупит, так сожжет, а то и просто перебьет, и если он так говорит, то так оно и будет!
И мы...
Пошли по Рже. Первые два дня всё было тихо. И рыжых мы не видели. Река была широкая, глубокая, без перекатов. А берег - очень вязкий. Чтобы сойти, укладывали весла, как мостки. Грук поскользнулся и упал - и сразу провалился по колено, потом еще увяз, еще... С трудом его тогда спасли.
А после Грука всё равно убили! И всех убили, кроме нас - ярла, Лузая и меня. Да и меня завтра убьют, они это уже решили наверняка. Но я не жалуюсь, я это просто так сказал, к слову пришлось.
А с ними, то есть с теми, кого убили сразу, было так. Два дня мы шли, две ночи ночевали. Вот только отойдешь от берега - и сразу глины нет, есть твердая, надежная земля, и лес у них как лес, самый обычный. Мы жгли костры, никто нас не тревожил. Ярл говорил, что рыжие - такие же, как мы, ну разве только дикие, и он их не боится. Снимал кольчугу, спал в одной рубахе.
На третий день река стала поуже и помельче. А лес по берегам стоял такой густой, что я таких нигде прежде не видывал. И солнца не было, дождь моросил. Ярл ничего не говорил; сидел под парусом, молчал. Зато Лузай всё требовал, чтобы мы быстрей гребли, опять грозил, что посрубает нам головы. И мы гребли, мы сами чуяли, что это место очень нехорошее. И вдруг...
Кр-р-р-рак! Чмяк! Сели на брюхо. Вот ты скажи! Никто бы не подумал, что налетим на мель. И на какую! Из красной глины - да! Лузай взялся кричать, чтоб за борт прыгали, толкали, а то, кричал, сейчас совсем засядем, засосет, Чурык не даст уйти...
Ну да! Так что мы, сами к нему прыгнем, чтоб он нас там хватал, топил?! Все побросали весла, повставали.
И тут...
Вж! Грук упал. Вж! Лепый рядом с ним! Грук от стрелы и Лепый от стрелы. Я закричал...
А стрелы - вж! вж! вж! И мы попадали, попрятались, лежим. Ярл повелел - и повалили мачту, накрылись парусом, опять тихо лежим.
А рыжие стреляют. С обоих берегов - вж, вж! вж, вж! Значит, давно они готовились. И много их. Лежим под парусом, молчим. Потом Лузай не вытерпел, сказал:
- Скорей бы подожгли уже!
- Нет, - сказал ярл. - Хотят живыми взять. Для белой глины.
Белой глины! Вы знаете, что это означает? Нет? Ну, погодите, скоро всё узнаете. А мы тогда лежим под парусом, молчим. Потом я говорю:
- Ярл! Это всё из-за тебя. Ты нас сюда завел, ты похвалялся, что...
- Да! - крикнул ярл. - Всё это так! Но разве битва уже кончилась?
- Но ты ее еще не начинал!
- И еще долго не начну. Я жду, когда стемнеет.
- Но к ночи нас тут всех перестреляют. Всех до единого! И что это за смерть? Это один позор - лежать и ждать, когда тебя прикончат.
- А что ты предлагаешь?
- Биться.
- Ха! - засмеялся ярл. - Но как? Они же вон где - на берегу, в укрытиях. Попробуй только показаться из-под паруса. Тебя сразу убьют.
Но я тогда был очень зол и потому сказал:
- Да, одного сразу убьют. А если встанем разом и разом прыгнем в реку и разом поплывем, все до единого, то кто-нибудь и доплывет до берега и будет там сражаться. Разве это не славная смерть? И даже тот, кого стрела найдет в реке, будет убит лицом к врагу, а не под парусом, и это тоже славно!
Но ярл не согласился, а сказал, что нужно дожидаться темноты и вот только тогда уже и выходить на берег. И мы крепко заспорили. Ярл был красноречив, но я был прав, и вскоре все со мной согласились. Ведь, говорили, жить можно по-всякому, а умирать нужно только с мечом в руках, лицом к врагу - тогда ты будешь счастлив там, в неведомой стране. Даже Лузай, поспорив, согласился, что лучше выходить прямо сейчас. Тогда ярл так сказал:
- Глупцы! Уж лучше бы я отправился один. А так... Хей! Изготовиться!
Мы изготовились. Тогда ярл снова крикнул:
- Хей!
Мы дружно попрыгали в реку и поплыли к берегу. Рыжие люди завизжали от радости и принялись еще усерднее осыпать нас стрелами. Они стреляли очень метко, и потому только семерым из нас удалось достичь берега.
Но берег там, на Рже, как я вам уже говорил, очень вязкий, и мы без посторонней помощи ни за что бы не выбрались на сухое место. Да только этого и не потребовалось! Рыжие люди встретили нас прямо на мелководье, и мы схватились с ними в битве.
- Хей! Грязные собаки! - кричали мы.
- Хей! - кричали они. - Облетевшие листья!
Мы бились очень хорошо, никто из нас не дрогнул. Но рыжих было очень много, да и к тому же вязкая глина не чинила им ни малейшей помехи, и потому они весьма скоро зарубили моих четверых товарищей-гребцов, а меня, ярла и Лузая повалили в липкую грязь, крепко-накрепко связали веревками, и уже только после этого выволокли на сухой берег.
Как я потом узнал, Айгаслава и Лузая рыжие пощадили потому, что на них были кольчуги дорогой выделки, что сразу выдавало их непростое происхождение. А я же был оставлен в живых из-за того, что первым прыгнул за борт. Рыжие люди посчитали, что я - самый храбрый из листьев. Глупцы!
И ярл им тоже так сказал:
- Глупцы! Развяжите меня!
Но они в ответ только смеялись. Лузай молчал. И я молчал. Кричал и возмущался только ярл. Тогда они ударили его по голове - и ярл затих, закрыл глаза, обмяк, а изо рта у него потекла кровь. Я опять промолчал. А Лузай им сказал:
- Напрасно вы так поступили. Если этот человек сейчас умрет, то вы даже не успеете об этом пожалеть! - и засмеялся.
- А почему это? - спросили рыжие.