Ходить на работу приходилось пешком – с началом зимы транспорт в городе встал. Чтобы сократить путь на работу, с проспекта Маклина, где я жила с родителями, шла по льду через Неву. Вдоль тропинки лежали трупы людей, и их некому было убирать…
Вспоминается страшный случай каннибализма: утром шла на работу – на льду реки лежал мальчик лет полутора без признаков жизни. Возвращаюсь домой – тот же мальчик лежит уже на животе, а его ягодицы кем-то вырезаны…
Кто мог, привозил трупы умерших родных и близких к больнице им. Ленина. Их было много, очень много… Трупы, как бревна, складывали затем в огромные штабеля. Страшное зрелище!
В июне 1942 года была проведена общегородская конференция врачей Ленинграда на тему «Особенности туберкулеза в 1942 году». В августе того же года специальной комиссией был составлен план борьбы с туберкулезом.
Несмотря на жестокую нехватку продуктов питания, продуктовые нормы в туберкулезных стационарах на одного больного были в 1,5 раза больше, чем в общесоматических больницах. Большое внимание уделялось также улучшению питания амбулаторных больных туберкулезом, которым выдавалось дополнительное усиленное питание (апрель – август 1942 года). Значение этого факта вряд ли можно переоценить.
Работали на совесть, о себе думали в последнюю очередь. Кроме непосредственно работы в противотуберкулезном диспансере, много приходилось работать физически – разбирали старые деревянные дома, например. Это было невероятно тяжело для нас, девушек и женщин, только-только переживших первую страшную блокадную зиму. Трудно даже представить, откуда брались силы ворочать тяжелые бревна и доски? И конечно, здоровья нам этот труд не прибавил, последствия блокады чувствовала на протяжении всей своей жизни… Но зато в следующую блокадную зиму мы уже не так мерзли – всем ленинградцам выдали по 2 кубометра дров.
Нелегко было ездить за молочными продуктами для туберкулезных больных. Это было даже не молоко, а какой-то молочный суррогат типа кефира. Брали бидон емкостью 50 литров, ставили на тележку, два человека впрягались впереди, один толкал сзади. Шли на другой конец города на комбинат, не помню сейчас, где он находился, почему-то в память врезалась цифра: 5 мостов. Нам надо было пройти 5 мостов, прежде чем мы добирались до места. За эту дополнительную работу мы с коллегами получали примерно по 0,5 л этого «кефира» на человека.
Однажды, пока ждали своей очереди у комбината, мимо проезжал грузовик, груженный продовольствием, и из него выпала банка сгущенного молока. Настоящего, которое до войны продавали. Сладкая масса растеклась по грязному асфальту… Мы молча смотрели на нее и глотали слюнки. Одна из женщин не выдержала, подбежала к молочной лужице, встала на колени и стала слизывать сгущенку с асфальта. Да… голод очень менял психику людей.
В 1943 году твердо решила поступать в 1-й Медицинский институт, однако В. М. Мясоедова стала отговаривать – мол, обученных медсестер и так не хватает, может быть, дождаться сначала конца войны?
Нина Григорьевна Тенигина
Но я была непреклонна и подала документы в вуз. Училась охотно, любовь к медицине всё больше овладевала мною. В 1948 году получила диплом с отличием об окончании института. Все годы учебы занималась в студенческом научном обществе, которое возглавлял Михаил Дмитриевич Тушинский – крупнейший ученый-медик, терапевт, инфекционист, академик Академии медицинских наук СССР, первый главный терапевт Ленинграда в 1942–1949 гг.
Особенно радостным для всех ленинградцев стал день 27 января 1944 года. Блокада города была снята! На улицах – полно народа, все обнимаются, плачут, просто даже не верилось, что вот-вот наступит мирная жизнь. Не нужна была теперь светомаскировка, включили электричество, стало лучше с продуктами. Однако чувство голода оставалось у меня еще долгие годы. Никто из нас, блокадников, никогда не выбросит даже корку хлеба!
После окончания института работала по распределению в Таджикистане, потом вернулась в Ленинград и стала работать на кафедре своего учителя М. Д. Тушинского. Защитила кандидатскую диссертацию, была заведующей пульмонологическим отделением и одновременно преподавала, совмещая лечебное дело и научную деятельность. Написала ряд научных работ, в том числе выступила соавтором книги «Железодефицитные состояния».