Эрик бросил на меня взгляд, приказывающий молчать, но я и не собиралась раскрывать его тайный план, согласно которому я должна была шпионить за Фабианом. Во всяком случае, не сейчас. Это был единственный шанс либо шантажировать его, либо выполнить данное ему обещание и скрепить заключенную нами сделку. Кроме того, у меня было ощущение, что Кларисса — не тот вампир, которому стоит его сдавать. Она явно была близка с ним, несмотря на их разногласия. Нет, я посчитала, что лучшим выходом было бы рассказать о цели Эрика, его сопернику, вампиру, против которого он пытался использовать меня. Потому что я не думала, что Фабиан отнесется к этому с пониманием.
— Возможно, она любит бондаж, — сказал Эрик, пытаясь превратить мое пленение в маленькую извращенную шутку, но даже Кларисса не проглотила ее.
— Это не игра, ты, безрассудный дурак, — сказала она так серьезно, что у меня заколотилось сердце. И мои вечные вопросы начали снова терзать меня по поводу того, зачем они вообще создали этот ритуал. — Эрик, ты выбрал ее, и ты должен уважать это. Я прошу слишком многого, когда хочу, чтобы ты обращался с ней вежливо? Она человек, каким ты когда-то был. Или ты забыл, каково это — быть одним из них?
Челюсть Эрика дрогнула, его взгляд снова скользнул по мне, как будто я была самым приводящим в бешенство существом, которое он когда-либо видел. — Да, я все еще помню, каково это — быть человеком, но я совершенно уверен, что я и близко не был таким невыносимым, как это существо передо мной.
— Нет, с невыносимостью у тебя все в порядке, честное слово, — сказала я, и Эрик шагнул ко мне, весь рычащий и яростный.
Я не могла представить его смертным с несовершенствами и приливом крови к щекам. Невозможно было представить его кем-либо иным, кроме как существом вне времени с пустым сердцем.
Кларисса преградила ему путь, уперев руку ему в грудь, защищая меня от его гнева, и я не была уверена, как это воспринимать. Моя ценность для этих монстров, казалось, росла с каждым днем, и я никак не могла понять почему.
— Эрик, — сказала Кларисса, затем понизила голос до шепота, слов которого я просто не смогла разобрать.
Жесткие черты лица Эрика немного смягчились, и он склонил голову, соглашаясь со всем, что она сказала.
— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Я развяжу ее.
— Спасибо тебе, брат. — Кларисса с улыбкой шагнула вперед, протянув руки, чтобы обнять его, и он на секунду прижал ее к себе. Затем она прошла мимо него, выходя из комнаты и оставляя меня там с моим личным кошмаром.
Мои руки сжались в крепкие кулаки, когда он резким щелчком захлопнул дверь за Клариссой, не сводя с меня глаз.
Он прищелкнул языком, глядя на меня с холодной неприязнью. — Почему ты не рассказала ей о моих планах?
Я облизала рот, осознав, как мучительно мне хотелось пить. — Я привязана к кровати, как маленькая вкусная вампирская закуска. Мне показалось, что это самоубийственная миссия.
— Значит, ты бы так и сделала, если бы была в лучшем положении для побега? — спросил он, его серые глаза были полны угрозы.
— Нет, — призналась я. — Я бы предпочла шантажировать тебя твоим секретом и получить то, что хочу.
Он издал веселый вздох, затем опустился и сел на кровать, повернувшись своим мощным телом ко мне. — Каким же умным человечком ты себя считаешь.
— Я стараюсь.
— Хм.
Я настороженно посмотрела на него, когда он придвинулся еще ближе.
— Сейчас я тебя развяжу, — сказал он. — Я бы предпочел, чтобы ты не металась и не устраивала бессмысленную сцену. Я полагаю, что очень ясно дал понять, как легко я могу поймать тебя, и я обещаю тебе, бунтарка, я найду тебя, куда бы ты ни убежала. А теперь замолчи и лежи смирно.
— У меня есть вопрос, — немедленно сказала я, и его губы скривились от разочарования.
— Да? — коротко спросил он, явно прилагая все усилия, чтобы быть милым со мной. Или, по крайней мере, вести себя вежливо, как велела ему Кларисса.
— Что именно теперь произойдет? Прошлой ночью ты сказал, что я твоя пленница, и осыпал меня гневными угрозами. Теперь ты развязываешь меня. Это немного сбивает с толку, тебе не кажется?
— По-моему, ты дура, если веришь, что клочок материи вокруг твоих запястий делает тебя большей пленницей, чем без него. — Он наклонился надо мной, его тело прижалось ко мне, когда он схватил мои путы и разорвал их почти без усилий.
Он не сразу отодвинулся, когда мои руки упали на кровать, и мое сердце подпрыгнуло, когда его рот оказался слишком близко к моему, напомнив мне о поцелуе, который мы разделили прошлой ночью. О том, как сильно я хотела этого, когда наши губы соприкоснулись. Он был жестоким искушением, воплощенным в жизнь, и я поддалась его соблазну. Но это было все, чем он был, а именно ловушкой, расставленной, чтобы сбить меня с толку, не более того.