— Как он? — Серьезно спросил Магнар, и я могла сказать, что он был немного удивлен, обнаружив, что мой отец все еще дышит.
— Хорошо. Лучше, — сказала я немного защищаясь, когда взяла одеяла и быстро накрыла ими своего отца. Я вложила под них его холодные руки и некоторое время стояла, наблюдая за ним, надеясь, что ему уже стало теплее.
Я грызла ноготь на большом пальце, гадая, есть ли хоть какой-то шанс, что одеял будет достаточно, чтобы согреть его. Может быть, даже спасти его.
Он не может умереть. Я не знаю, как жить без него.
— Лучше? — Мягко спросил Магнар, и я могла сказать, что его наблюдения означали, что он не согласен.
— Он сжал мою руку. Он почти проснулся снова, — сказала я, отчаяние просачивалось в мой тон. — Это хороший знак, верно?
Магнар печально посмотрел на меня сверху вниз и протянул руку, чтобы заправить мне волосы за ухо. Его прикосновение вызвало во мне острую тоску, и мне пришлось побороть желание броситься в его объятия. Если бы я поддалась чувству отчаяния, которое росло в моей груди, тогда я знала, что не смогла бы сдержать слез, а плакать означало принять эту судьбу, означало сдаться.
— Хочешь, я осмотрю его раны? — мягко предложил он. — Я нашел чистые бинты.
— Да. Пожалуйста. — Я понятия не имела, как перевязывать рану или что-то в этом роде, но Магнар, похоже, хорошо разбирался в таких вещах. Я только хотела, чтобы это не означало, что он был так уверен в том, что должно было произойти. Было очевидно, что он видел подобные травмы раньше, и его прогноз был основан не только на догадках. Но папа был сильным. Он бы никогда не бросил меня и Монтану. Он будет бороться изо всех сил, чтобы остаться с нами.
Магнар направился обратно к жеребцу и вернулся с новой курткой для меня, а также бинтами. Он протянул мне толстую куртку, и я с благодарностью скользнула в нее руками. Я не осознавала, что меня била дрожь, пока она не прекратилась, гораздо больше беспокоясь о здоровье отца, чем о своем собственном.
Магнар застегнул молнию и притянул меня ближе к себе, запечатлев поцелуй на моем лбу, и я уткнулась лицом ему в грудь. Этот жест так не вязался с его обычным, грубым поведением, и комок в горле подсказал мне, почему так было, даже когда я боролась с жжением в глубине глаз. Я прильнула к нему на одну секунду, хватаясь за часть силы, которую он излучал, и забирая ее себе.
Я глубоко вздохнула и отступила назад, чтобы он мог позаботиться о моем отце, мой подбородок был высоко поднят, а решимость восстановлена. Дело было не в этом. Папа был бойцом. Он боролся еще до моего рождения и с тех пор не останавливался ни на минуту. Он и сейчас не сдастся.
Я попятилась, когда Магнар опустился на колени рядом с моим отцом и вытащил его руку из-под одеяла.
Мой желудок скрутило узлом, когда Магнар снял полоски черной ткани, которыми он перевязывал укусы ранее этим утром, и я поняла, что они все еще сочатся кровью, а не покрываются коркой, вообще не заживают.
Магнар снова начал промывать раны водой из бутылки, его плечи были напряжены, когда он сосредоточился на своей работе. Я боролась с желанием расхаживать по помещению, пока он работал, просто стояла там и считала каждый вздох моего отца, отмечая каждое выражение его лица и умоляя его вернуться ко мне.
Магнар переходил от раны к ране, промывая и перевязывая их все, закончив на рваном ранении на шее отца, и от вида разорванной плоти и яркой крови у меня скрутило живот.
Наконец он закончил, плотно обмотав рваную рану белыми бинтами, и приподнял его, чтобы закрепить их на груди, создавая давление на прокладку, которую он использовал, чтобы остановить кровопотерю. Я прикусила губу, разглядывая бинты на его руках и ногах: кровь просачивалась сквозь них, медленно окрашивая их в красный цвет, несмотря на все, что сделал Магнар.
— Почему у него все еще идет кровь? — В отчаянии спросила я. — Я думала, весь яд вышел?
— Он не прирожденный истребитель. Твоя родословная, очевидно, от твоей матери, — тихо ответил Магнар. — Человек может выдержать не так много мерзких выделений вампиров, прежде чем организм будет поражен. Яд попал в его кровоток. Он течет в его крови, останавливая ее свертывание. С кровью истребителей этого не происходит. Она не сливается с ядом, а вместо этого пытается вытеснить его из наших тел, удерживая у поверхности, чтобы мы могли его смыть. Человек может пережить один или два укуса, его организм в конечном итоге выведет яд, но это… — Он не закончил фразу, но смысл ее был ясен.
Он не исцелялся, его тело не могло исцелить то, что протекало через него