Магнар зарычал от сопротивления, когда существо распространило свою силу и на него, и его медленно заставили опуститься на колени напротив меня. Его глаза были полны ярости и сожаления, когда его руки сомкнулись на моих, сжимая рукоять Фурии. Его грубые ладони были горячими на моей коже, и я почувствовала, что та же странная магия горит и в его крови. Она текла между нами, образуя мост от его души к моей.
— Пожалуйста, прекрати, Келли, — прорычал Магнар, его слова были требованием, хотя мольба в них была явной, но я сомневалась, что смогла бы, даже если бы захотела. Сила обета держала меня в своих объятиях, и единственный выход был только вперед.
— Я посвящаю себя своему наставнику, — сказала я голосом, который больше не походил на мой собственный. — Моя жизнь в его руках. Мы будем связаны нашим делом, утратив все другие узы. Я буду следовать по пути, который он укажет.
Сила в моей груди хлынула из меня, чтобы окружить и Магнара, и его глаза яростно горели, пока он боролся с желанием заговорить. Секунды тянулись, пока он держал рот на замке, а на его виске выступили капельки пота. Его челюсть дрожала, когда он сосредоточился на сопротивлении силе, давящей против его воли. Его взгляд горел отчаянной мольбой ко мне положить этому конец и освободить его от обещания, которое его собирались заставить дать.
Маленькая часть меня хотела, чтобы я могла. Я хотела этого для себя, но я не собиралась принуждать его к чему-то, чего он явно не желал. Он уже так много потерял, и выражение его глаз заставило меня почувствовать, что я вырываю у него последний кусочек его счастья. Но теперь, когда это началось, остановить это было уже невозможно.
Я почувствовала, что существо рядом с нами становится недовольным. Кружащийся вихрь вокруг нас стал таким ярким, что стало трудно разглядеть лицо Магнара, несмотря на то, как близко он был. Завывал ветер, развевая наши волосы и колыхая мою куртку позади меня. Существо издало звук, похожий на звон древнего гонга, и у меня застучало в ушах, когда оно передало свое влияние Магнару, пока он не произнес слова, с которыми боролся, каждое из них было рычанием, когда он пытался противостоять огромной силе. Я задавалась вопросом, был ли это один из богов, о которых говорил Магнар, пришедший, чтобы связать нас своей силой и привести в действие обет истребителей.
— Я посвящаю себя этой послушнице. Ее жизнь в моих руках. — Магнар снова сжал челюсти, отказываясь закончить клятву, и его глаза вспыхнули от боли, когда существо снова навязало ему свою волю. — Мы будем связаны нашим делом, лишившись всех других уз. Я выведу ее к свету.
Острая боль пронзила тыльную сторону моей левой ладони, и я ахнула, когда заметила отметину в форме пятиконечной звезды, выжженную на моей коже. Хватка Магнара крепче сжала мою руку, и такая же отметина появилась у него на руке. Его плечи опустились в знак поражения, и он опустил взгляд, уставившись в землю, в то время как сила продолжала бушевать вокруг нас.
— Я буду следовать путем истребителей, пока последний вампир не будет стерт с лица земли или пока смерть не освободит меня, — поклялась я, и бушующий поток моего горя снова поднялся во мне, когда я точно вспомнила, почему я должна была это сделать. Это был не выбор. Я всегда была той, кем должна была быть.
Сила сверх всякой меры обрушилась на меня, как торнадо. Если бы я не была зафиксирована на месте, я была уверена, что меня бы отбросило в сторону, как тряпичную куклу, и я разбилась бы насмерть в эпицентре бури.
Мое зрение затуманилось, и я больше не могла видеть ни Магнара, ни холм, ни что-либо еще, что находилось вокруг меня. Вместо этого я могла видеть истребителей, сотни истребителей, живущих на протяжении тысячелетий. Все, чему они когда-либо научились, влилось в меня. Каждая битва, в которой они участвовали, каждая страсть, которую они испытывали. Я переживала все это снова и снова. Все их воспоминания врезались в меня, заполняя и разрывая на части. Я была ими, а они были мной. Я жила тысячу раз раньше. Всегда умирала за правое дело. Всегда давала клятву заново. Их уроки стали моими собственными знаниями, их подвиги — моими воспоминаниями, их жизни — моими собственными.
Фурия дрожал от возбуждения, и его голос отчетливо звучал в моем сознании. Близнецы солнца и луны восстанут, когда один проживет тысячу жизней.
Сила, накопившаяся во мне подобно гневной волне, подхватила прилив моего горя, и я подняла голову к небу и закричала. Я звала своего отца, свою мать и свою сестру, запертую далеко-далеко отсюда.