— Я вижу, что в твоих словах еще больше загадок. Я вижу, что ты получаешь удовольствие от моей боли. Я вижу, что боги жестоки и неумолимы.
— Вот тут ты ошибаешься, Эрик. Я могу простить. И я прощу. Но ты должен заплатить долг… — Он ушел, и тишина снова нашла меня, заключив в свои одинокие объятия, чтобы никогда не отпускать.
1000 ЛЕТ НАЗАД
С
севера подул холодный ветер, и мой гнедой жеребец Балтиан тихо заржал в знак протеста подо мной. Я рассеянно похлопал его по шее, продолжая следить за дорогой.
Несмотря на время года, в голубом небе ярко светило солнце, и я был почти уверен, что оно не даст паразитам появиться на свет до наступления темноты. Не то чтобы я был бы против убить нескольких из них, если бы они появились.
Мой маленький отряд воинов с тревогой ждал позади меня на своих собственных лошадях. Быть ответственным за шестерых из них, несмотря на мой шестнадцатилетний возраст, было большой честью, и я был полон решимости проявить себя.
Отец пообещал мне сюрприз, если мне удастся выполнить свое первое задание к его удовлетворению, и я был полон решимости не разочаровать его.
День клонился к вечеру, я плотнее закутался в меха. Не похоже, чтобы Священные Последователи отклонялись от своего маршрута. Они верили, что их путь был обеспечен ложным богом, которому они поклонялись.
Вечнозеленые деревья густо росли вокруг нас, скрывая нас из виду там, где мы поджидали свою добычу, а тяжелое покрывало из сосновых иголок создавало мягкую подложку под копытами. Мы были настолько незаметны, насколько это было возможно. Тени, окутанные тайнами. Ожидающие.
В окружающем нас пейзаже преобладали темно-зеленые сосны, образующие лес, который перемешивался с глыбами серых скал там, где почва была слишком бесплодной, чтобы деревья могли в ней закрепиться. Мы находились к югу от здешних гор, но ледяной холод ветра все еще доносился до нас с их заснеженных вершин. Наступит зима, и все это будет припорошено снегом, белым, насколько хватит глаз, и в такую погоду будет гораздо труднее скрыть наши следы. А для тех, на кого мы охотились, — еще труднее.
Мои губы скривилась от отвращения, когда мои мысли вернулись к Восставшему Майлзу. Возможно, он и считал себя богом среди людей, но я был полон решимости сжечь дотла все алтари до последнего.
Я бы не отказался от искушения изгнать с этой земли и его Последователей, если бы не необходимость следовать священным законам, определяющим путь истребителей. Ни один человек не должен умереть от моего клинка, иначе моя жизнь окажется под угрозой. Я фыркнул от отвращения. Священные Последователи мечтали стать вампирами. Без сомнения, в конце концов я бы все равно убил их. Зачем ждать, пока они обретут бессмертие и с ними станет сложнее расправиться?
По словам моего отца, это были опрометчивые и наглые детские мысли, и, как бы это ни раздражало, я отогнал их в сторону, пытаясь вспомнить, кто я такой и какова наша цель. Майлз был моей целью. Только он.
Я вздохнул, заставляя себя отвлечься от мыслей, которые приходили мне в голову сотни раз до этого. Я пытался высказать их своему отцу, и его ответ был ясен. Наши законы будут соблюдаться. Наши личные мнения не имели значения. Принятие клятвы означало отказ от моих собственных мыслей или чувств в отношении моих действий. Теперь я был оружием, которым нужно было владеть. И я буду следовать приказам.
Мой брат был единственным, с кем я мог поделиться своими мыслями на подобные темы в наши дни. Хотя мое мнение никогда не означало, что я сверну со своего пути, мне нужно было дать выход несправедливости, которую я видел в нашей работе. Так много истребителей слепо следовали по этому пути. Я был непреклонен в том, что всегда буду держать свой разум открытым несмотря на то, что знал, что не могу выбирать свои действия. Я все равно буду их совершать. И я по-прежнему буду сомневаться в них. Я не буду ничьей слепой пешкой, даже богов.
Из-за угла донесся слабый шум — это подъехала повозка.
Я указал на Каспера и Элдреда, показывая им, чтобы они поднимались дальше на холм и прикрывали нас своими арбалетами. Двое воинов безропотно следовали моим указаниям, хотя оба были старше меня более чем на десять лет. Никто не подвергал сомнению слова моего отца, но я подозревал, что дело было не только в этом. Они верили в меня, и я был полон решимости увидеть, как эта вера будет вознаграждена.
Зазвонили колокола, и Священные Последователи начали петь, их голоса превратились в единый ритмичный шум, который то усиливался, то снова затихал. Я поманил оставшихся четырех воинов следовать за мной и подтолкнул Балтиана к движению.