— Меня зовут Лука. А тебя?
Она еще жевала винную ягоду, но ее личико вдруг просветлело, как будто внутри зажгли свечу. Она взглянула на меня чистыми и бездонными небесно-голубыми глазами совсем по-детски, как и следовало в ее возрасте. Меня охватила непередаваемая радость оттого, что я, пусть даже такое ничтожество, сумел зажечь в ней этот свет. Быть может, она оплачет меня, когда я внезапно умру от руки Сильвано.
— Ингрид, — с улыбкой произнесла она, и я услышал незнакомый акцент.
— Ингрид, — повторил я и тоже улыбнулся.
И тут я почувствовал, как по рукам побежали мурашки. Я осторожно шмыгнул в коридор и кинулся в свою комнату. Я едва успел вбежать в нее, как открылась дверь и ввалился клиент.
Позже пришла Симонетта, чтобы отвести меня на купание. Ее бледное лицо осунулось от усталости больше, чем обычно.
— Не знаешь, откуда эта девочка, Ингрид? — спросил я, когда Симонетта намылила мне волосы.
— На твоем месте я бы держалась от нее подальше, — хмуро ответила Симонетта.
Ее длинная коса спускалась через плечо, и я дотянулся до нее пальцем, чтобы ощутить ее мягкость.
— Почему нет? Что с ней не так?
— А что не так со всеми вами? — переспросила Симонетта с редкой горечью в голосе. — Я подслушала разговор Сильвано. Он собирается продать ее какому-то богатому кардиналу на убой.
— Убой?
Она пожала плечами.
— Некоторые клиенты любят убивать. Это стоит больших денег, целое состояние. Если заплатят, Сильвано соглашается.
Я опустился глубже в теплую воду и закрыл глаза, стараясь побороть тошноту. Странно, что после всего, что проделывали со мной, меня еще могло что-то ужаснуть.
— Зачем кардиналу убивать маленькую девочку?
— Посланец кардинала сказал Сильвано, будто кардинал чувствует, что Бог велит ему покарать женщин за грех Евы. Он хочет очистить мир. Он заставит девочку терпеть мучения, на которые обрекла человечество Ева. Он делает это не спеша, долго и тщательно, как священнодействие. Использует огонь и ножи. Девочка должна быть юной и невинной, тогда это будет искупительная жертва. Он потребовал себе девственницу.
Мне сделалось дурно.
— Ингрид не девственница.
— Дело поправимое. — Симонетта понизила голос.
Она выдернула меня из кадки и быстро обтерла большим грубым полотенцем.
— Есть один хирург, он ее подштопает… Есть аптекарь, у него бальзам, который стягивает прорыв… Сегодня Ингрид работает последний день. Завтра придет хирург, чтобы все зажило к приходу кардинала. — Крупное лицо Симонетты опало. — Ее каждый день будут купать в бальзаме аптекаря, чтобы подготовить.
— И когда? — прошептал я.
— Недели через две, может, месяц. — Симонетта пожала плечами. — Кардинал приедет из Авиньона.
Я не смог удержаться от воспоминаний о том, как держал мягкую ладошку Ингрид в своей руке, как утешал ее. Не мог выбросить из головы ее улыбающееся личико. Ее образ настойчиво возникал передо мной — сначала счастливый и юный, как тогда, когда я спросил ее имя, а потом окровавленный и скорченный от боли, как Марко, когда его порезал Сильвано. Я не мог вовремя помочь Марко, но я должен помочь Ингрид, думал я, когда, шатаясь, шел в свою комнату. Ужас застилал мне глаза, я почти ничего не видел перед собой. Я знал только одно — я не могу допустить, чтобы девочка, которая обратилась ко мне за утешением, погибла от руки кардинала, слишком ревностно творящего Божий суд. Я не мог допустить это мучительство, иначе я сам перестану быть человеком.
— Забудь об этом, — прошептала Симонетта, прижав мою руку к своей груди.
Мы остановились у дверей моей комнаты. Я выпустил ее руку и повернулся, чтобы войти. Она удержала меня за руку.
— Лука…
— Что? — отозвался я почти шепотом.
— Сильвано приказал мне спросить, понравилась ли тебе лекция о Джотто, которую прочитал тебе твой старый друг брат Пьетро?
У меня отпала челюсть.
— Он знает?.. Откуда?
— Он все знает, — предостерегла она, и родимое пятно на пухленькой щеке покраснело. — Помни об этом, дорогой. Не подвергай себя такой опасности, как Марко.
— Все равно ничего хорошего из этого не получится, — в ответ прошептал я.
Она кивнула, сжав мое плечо, и тут же исчезла, а я вернулся в свою комнату, гадая, кто шпионит на Сильвано. Я пообещал себе, что теперь буду все время начеку и научусь чуять присутствие подручных Сильвано, как я чувствовал присутствие его самого. Это обещание почти успокоило испуганную дрожь где-то внутри.