... а нечисть, люди же про них ничего не знали, ну носили обереги, творил ворожбу, да и то, больше из-за традиций, нежели по необходимость... погибли бы все... вот мы и двинули сюда, ... дабы люди знали, как злу противостоять,... тяжела ноша злодея... думаешь, мне охота творить зло, все эти века? А куда деваться, долг - он превыше всего...
Мысли скакали, словно сумасшедшая горгулья, нигде толком не останавливаясь. Часть я произносил вслух, часть про себя. Постепенно мне становилось все легче и легче, пока я не уснул сном праведника.
Проснулся от ужасной боли в голове, во рту сухо и погано, как в гнезде горгульи, глаза открывать совершенно не хотелось, любой шум отзывался стократным эхом. Приоткрыл веки и застонал, солнечный свет, казалось, вот-вот выжжет глаза. Чего же так плохо-то, отравила все-таки Василиса. А я ей доверял. Первый раз-таки ощущения после яда, сильный, наверное. Отбросив одеяло, я кое-как поднялся с пола, надо же, уже как труп накрыла. Где это я, голова закружилась, а желудок нагло заявил, что сейчас все вывернет наружу. Как же плохо.
- Женщина от тебя я такой подлости не ожидал, - обратился я к Василисе, беззаботно стоящей возле печи, напивая себе под нос какую-то песенку. Да я же на кухне. От моего голоса она даже не вздрогнула, стальное самообладание, - я бессмертный, если ты забыла и травить меня бесполезно.
- Знакомо мне твое отравление, - даже в таком состояние, я уловил в голосе смешливые нотки, - вот, выпей, хворь как рукой снимет.
Она поставила передо мной кружку с какой-то жидкостью, я замешкался в нерешительности.
- Что задумался? Не яд это, не яд, - она, не скрываясь, смеялась надо мной.
Осторожно поднеся кружку к губам, немного отпил, хм соленое. Облегчения не последовало, наверное, мало выпил. Одним залпом осушил емкость, прислушался к себе, желудок довольно забурчал.
- Еще есть?
- Вот, - на столе появилась кадушка, - пей, сколько хочешь.
Осушив посудину, я довольный откинулся на стул, почти как новенький. Пора на тренировку.
- Ты куда? - удивлено осведомилась Василиса.
- Мечами махать, - уже в дверях отозвался я. Да чего это я перед ней постоянно отчитываюсь.
Самочувствие было не самым лучшим, но это не повод отменять тренировку.
Добравшись до оружейной комнаты, стянул кольчугу, клинки домовой благоразумно унес, сразу после боя. Кстати, а чего я вчера наговорил, память неохотно отворяла передо мной двери в воспоминания. Вроде жаловался на судьбу, хотел убить кого-то, а еще, грозился всю нечисть в лесу порубить. Вроде, почти ушел, Верму морду бить, но почему-то остановился. Фу, духота. Скорее бы лето закончилось. Подошел к окну, отварил ставни, так и остался стоять с открытым ртом. Около самого рва стоял всадник: на гнедом коне, в красной рубахе, с луком в руках, на голове шапка ушанка. Что за скоморох? И, как он сюда попал?
- Эй, Лохматый, кто это? - я не успел договорить, а домовой уже стоял на подоконнике.
- Где, хозяин?
- Да возле рва.
- Мммм, - после небольшой паузы, промычал домовой, - нету, там никого.
- Ты издеваешься?
- А надо?
Пока мы спорили, всадник натянул лук, я не успел не то что дернуться, а даже понять, когда он выстрелил. Левую часть груди пронзила острая боль, пасть Горынача, больно же. Я обернулся, стрела валялась на полу, оставив, добротную зазубрену в стене.
- А это ты видишь? - заорал я.
Боль пронзила правую часть груди. Да он достал уже.
Я ожидал волну ярости, но родовое проклятье молчало. Да ну его, в пасть к лешему. Появилась злоба, густо замешанная на азарте, мне бросили вызов. Я принимаю. Схватил первое попавшиеся под руку. Отцовская палица. Без разницы, все равно не успеваю стрелы отбивать, я их даже не вижу. Выпрыгнул в окно, приземлился на крышу ближайшего строения, нога хрустнула, плевать. Секунда, и все в норме, еще две дыры от стрел зажали, так же быстро. Пробежал по крыше, прыгнул на стену, незваный гость, по-прежнему, стреляет с безупречной точностью. Мост через ров опущен, Лохматый позаботился, нечисть металась вокруг, не замечая врага. Сам разберусь. Приземлившись на мост, насупил брови и попёр на наглеца. Пробоины от стрел лишь подстегивали, распаляя желание драться. Я посмотрел в лицо лучника - чистое, можно сказать наивное: прямой нос, слегка пухлые щеки и губы, и взгляд, юношески непоколебимый. На лице юнца ничего не изменилось, но интуиция мне подсказывала, сейчас всё решится. Первая стрела ударила в голову так, что в шее захрустело. Не вылетела? Осталось? Еще две пробили глаза, падения было не самым болезненным, десяток стрел, пришпилившие тело к земле, вызвали куда больше боли. Вот и подрался. Среди общей беготни и рычания, послышались тихие шаги. С начало неспешные и растерянные, затем ускорились, все быстрее и быстрее.
Василиса. Ей тут не место. Я напрягся, но встать не получилось.
- Аленушка, - мальчишеский крик, полный радости..
Что еще за Аленушка?
Юнец спрыгнул на землю, побежал навстречу Василисе. Через мгновение, шаги девушки исчезли, пауза, юнец, тяжело ступая, направился к коню. Василиса рыдала, пытаясь что-то сказать, герой утешающее шептал. Я лишний. Не буду мешать. Все задуманное выполнил. Осталось лежать и молчать. Как же хорошо и спокойно, только стрелы мешают.
- Хозяин, кто это был? - идиллию, привычно, нарушал старческий голос домового.
Две стрелы исчезли из глазниц, через мгновение я смог полюбоваться свинцовыми тучами приближающейся грозы, наконец-то дождь.
- Суженый, в шапке невидимке, - я поднял тело, помогая Лохматому извлекать стрелы.
- Что за жизнь, хозяин? Каждому дураку мощные артефакты вручают.
Я не стал вступать, в праздную болтовню, не то настроение. Закинул булаву на плечо, побрел в замок. Скучно как-то, надо бы придумать более масштабное и веселое злодейство. И никаких принцесс.