— Я надеялась вмешаться до их слияния. Мой огонь голубой — я могла бы даже попытаться биться с ним. Хоть немного. Но… Сейчас… Я не знаю. Правда, не знаю. Впрочем, может, только это мне и остаётся. Я попробую освободить Эрину, а ты хватай её и прячься. Я не знаю, смогу ли я увести его подальше отсюда. Может, этот парень мне поможет. Просто старайся не лезть под ноги. Хорошо? Не позволь Эрине умереть, иначе всё будет зря: её сила перейдёт к нему.
— Почему он просто не убил её? Ведь так проще.
— Кто его знает. Может, отцовские чувства взыграли?
Вилм опешил. У него не было ни слова в запасе, чтобы выразить эмоции. Он точно знал, что Фрида не шутит: у неё не очень хорошо это получается. Драконша говорила серьёзно.
— Что? Что? ЧТО? Ты о чём вообще? У Эрины никогда не было отца!
— А матери её сквозняком надуло? Парень замялся и растерялся. Изо рта выходили только охи и вздохи, а не членораздельная речь, которая могла бы выразить всё то, что бурлило в его черепной головке. Он только и мог размахивать руками, хоть так выпуская пар эмоций.
Вилм знал Эрину всю свою жизнь. Они вместе ходили в детский сад, вместе пошли в местную школу, учились в одном классе, ходили в одни кружки, вместе ездили в колхоз весной и осенью. Они всегда были вместе, как брат и сестра, и что он знал наверняка: Эрина круглая сирота. У неё была мать, но та тоже скончалась, когда подруге было не больше пяти лет. Всех деталей этой истории парень не знал. Но точно знал, что если отец и существовал в каком-то проявлении, то за все эти годы он не одарил хоть крупицей внимания свою родную дочь, как будто бы их друг для друга не существовало. О нём даже говорить в семье Эрины было непринято. Даже плохого слова, мол: «Вот же негодяй — бросил жену с ребёнком!».
Ничего. Его не удостоили даже унижений и оскорблений.
Кто же он. И почему появился сейчас? И почему Фрида знает больше, чем Эрина и Вилм? Он мог только вопросительно смотреть на дракониху, с другом подавляя замешательство и страх, время от времени переключаясь на источники взрывов и шума, исходящие от яростно сражающихся двух магических существ. Дракон явно проигрывал.
— Неужели мать Эрины с врагом связалась? С кем-то из ваших? — это единственное предположение, какое сумел вбросить Вилм.
Драконша характерно посмеялась рычанием. Одно ухо не слышало, а вот второе заболело от этого гоготания.
— Что смешного?! — Вилм таки возмутился.
— А то, что он был из ваших. Как быстро страна забывает своих героев…
***
Не то, что с каждым часом — с каждой минутой становилось всё жарче и жарче. А ведь это конец августа. Пора копать картофель. Засаженным полям не было видно ни конца, ни края. Множество прибылых школьников, студентов, курсантов и военных с самыми разными званиями наравне с крестьянами-рабочими выкапывали урожай под стрекотание во всю прыгающих кузнечиков.
Адриана не спасала широкополая соломенная шляпа, одолженная ему местным работягой: щёки, нос и лоб парня всё равно сгорели и рдели с лёгкой болью, пока капли пота стекали по лицу и падали вниз. Короткие золотистые волосы тоже взмокли. Он бы продолжил усердно копать, демонстрируя свою выносливость и желание сделать за день больше всех, если бы его не окрикнул басисто мужик:
— Ну нихера ж ты тут напахал!
То был старший сержант Менин, бывалый воин немагической армии, усатый, загорелый, с широкими плечами, коренастый мужик в старой тельняшке, светло-зелёных штанах и потёртых пыльных кирзачах. Широко улыбнувшись и пристроив лопату в ближайшем бугорке тёмной земли, Менин снова прикрикнул:
— Сядь, подыши! Отдохни! Покури!
— Не курю, товарищ Менин, — строго и уже запыхавшись, отозвался Адриан. Сержант только усмехнулся, покачав головой и потеребив кончик уса.
— Ну, это ты, конечно, молодцом, малой, но если ты тут промеж рядов помрёшь, то кто тебя вспоминать-то будет за такие подвиги? Ты это, присядь, «колокольчику» вон выпей с нами. Накопаешься ещё. Картошка от тебя никуда не убежит! А вот девчонки убегут, завидев, как ты страшно лопатой машешь.
Менин расхохотался. Адриан же бросил на него короткий недовольный взгляд и продолжил свой тяжёлый труд. Сержант лишь снисходительно вздохнул и проговорил, устремив свой взор к небу, в котором резвились ласточки. Мужчина блаженно улыбнулся, на его щеках проступил румянец, после чего он подошёл к Адриану и силой забрал лопату, вогнав парня в краску и недоумение.