Эльфийка же вспомнила времена из своего детства, когда их народ оберегал величайший из всех эльфов, известных не только Риниасу, но и вообще всем связанным мирам. Имя ему было Феанфил. Он был братом их нынешнего предводителя, Эрвила Лоцелура, и прозвали его Великим Фениксом. Рождённый от незнатной эльфийки из далёких жарких пустынь и ныне покойного короля Оренина Андрагона, он стал носителем величайшей силы, дарованной ему самими звёздами. В те времена, когда он был с ними, со своим народом, город — да и весь Риниас — был в безопасности. А их город-крепость, Танагерил, и вовсе цвёл в вечном лете, окутанный куда большим куполом, чем тот, что они имеют сейчас: десятки прилегающих километров были покрыты зеленью, окутаны теплом и светом. Но отныне этого больше не было. Рида поникла от тоски, вспоминая все те сочные цвета долгого лета, которое ей посчастливилось видеть и с которым она рассталась двадцать лет назад по старому летоисчислению. Ей самой уже было тридцать пять лет, ранняя молодость по меркам эльфов.
Гинэль заметил тоску на румяном лице Риды, заглянул в него, чуть вырываясь быстрыми шагами вперёд, и осторожно спросил:
— Что-то не так?
— Да просто вспомнила тут… молодость! Ха-ха!
Гинэль вопросительно посмотрел на эльфийку, явно требуя пояснений.
— Давным-давно, когда я была ещё ребёнком, прям вот как ты, тут было лето! Настоящее лето, а не то, что мы изредка видим раз в один или два года… Долины были все в траве, цветах, всё было такое яркое, красивое, живое… — с тоской рассказывала она.
— Ох, да уж, я такого не застал, увы. Я же всё-таки свежий юнец на твоём фоне!
— Зелень трухлявая ты на моём фоне! — грубо ответила Рида.
Гинэлю было девятнадцать лет, иной раз Рида смотрела на его ещё живой юношеский взгляд, открытое светлое лицо и искренне добрые глаза и испытывала сожаление от понимания, что скоро этот юноша станет, как и все остальные, побитым суровой жизнью, лишённым надежд и закалённым страданиями и потерями, уже без блеска в глазах и сердечности на миловидном лице.
В конечном итоге, они добрались до темного дворца с острыми резными башнями. Внутри было настолько тепло, что всем вошедшим пришлось немедленно освободиться от меховых оков.
— Я воняю как сто потных быков! — Рида зеленела, ощущая свои и чужие ароматы после долгого и сложного похода. — Ты преувеличиваешь, да и откуда тебе знать, как пахнет хотя бы один бык? — начал Гинэль, снимая с себя верхнюю одежду.
Рида треснула его кулаком по плечу. Гинэль заулыбался. Стоило ему избавиться от всего лишнего, как перед эльфийкой предстал высокий стройный парень с белыми, как снег, волосами длиной чуть ниже плеч, собранными в растрёпанную косу. Несмотря на то, что Гинэль по-юношески немного худощав, Рида на его фоне смотрелась довольно-таки миниатюрно, несмотря на крепко сложенную фигуру и чуть широкие, явно сильные, плечи, которые прикрывали длинные прямые чёрные волосы. Лоб же закрывала чёлка, уже отросшая чуть ниже бровей.
— Какой же ты отвратительный! — воскликнула она.
Гинэль тихо посмеялся.
Двери зала раскрылись, оттуда показался беловолосый эльф в чёрном костюме, расшитом серебряными нитями.
— Вас ожидает его высочество Эрвил.
Рида и Гинэль учтиво поклонились и прошли внутрь. Риду ждал отчёт, как командующую отрядом, а Гинэля — как сопровождающего их оборотня. С него был спрос не столько о деталях операций, сколько о том, насколько целым он добрался назад, ведь каждый дракон-оборотень был на счету.
В зале, освящаемом светом из высоких окон, украшенных витражами, на троне их ожидал не кто иной, как сам Эрвил в окружении стражи. Тяжёлым усталым взглядом он встретил этих двоих. Стеклянные голубые глаза не отражали ничего, кроме ненавязчивого разочарования во всём, что происходило тогда и сейчас. Следами изнеможённости и болезненной бледности отпечатался тяжёлый опыт былых лет на лице предводителя.
Под натиском этого угнетающего холодного взора Рида выпалила всё как на духу. Эрвил внимательно её слушал, не двигаясь и даже не моргая. Только в конце её пылкой речи, в которой неустанно она извинялась за потери и требовала соответствующего наказания, эльф поправил длинные чёрные волосы, слегка вьющиеся мягкими волнами, и спокойно сказал:
— Это было неизбежно. Любой поход в горы равносилен смерти. Я полагал, что вы вообще не вернётесь. Видимо, не зря я решил отправить с вами Гинэля.
Гинэль заулыбался от чувства собственной важности. Рида, заметив это, еле сдержалась, чтобы снова его не ударить в то же самое плечо.