Я была одета как все городские средневековые женщины в длинное темное платье с накинутым сверху серым плащом-накидкой. Мои волосы были собраны за плечами в длинную косу, а от заклинания алхимика они разлетелись в разные стороны и торчали торчком, а мое платье почему-то задралось чуть ли не до колен, открыв мужскому взору обнаженные ноги. В те времена такое поведение для женщины считалось верхом неприличия, и мы с ученым в испуге уставились друг на друга.
Ученый находился в полнейшем ужасе и даже шарахнулся в дальний угол своей лаборатории от моего внешнего вида. Он тогда всего-то хотел подогреть воду в колбе, и думал, что это заклинание поможет ему вызвать огонь. Но заклинание сработало неожиданным образом, совсем в другою сторону, однако ученый не долго боялся. Он посчитал меня, прилетевшим к нему демоном из ада в женском обличье.
Я же, чтобы разрядить обстановку скромно спросила его нежным голоском, что он хочет от меня, и как я оказалась у него в доме, по какому такому зову пришла.
Мне было попросту интересно -на что или на кого это чудное и, однако такое действенное магическое заклинание призыва сработало? Я доподлинно знала из своего многолетнего опыта, что заклинание старика-алхимика было сложным заклинанием вызова сверхъявственного существа из его мира на Землю.
И это знание может мне пригодится в дальнейшем. Ведь тогда я, возможно смогу понять природу своего собственного существования. Мне надо знать какую магическую книгу он читал при мне и какое заклинание применил из нее на практике.
А старикашка ученый, иначе его и не назовешь по его взъерошенному птичьему виду, находился в большой панике. Он произнес что-то еще по-быстрому и на довольно древнем, как я могла понять и через чур певучем наречии.
Я впитывала в себя слова его заклинания как влажная морская губка, определяя по отдельным тягучим звукам принадлежность к мертвым египетским языкам. Я лично знала или читала эти самые строки когда-то раньше, очень-очень давно, а они гулким эхом прокатывались в моем мозгу, но все же скатывались с меня тут же, как с гладкой детской горки, и я не все их ясно поняла.
Но понять мне и не дали, потому что в следующий миг я неожиданно взлетела в воздух как большая птица чайка, сделала своим телом неуклюжий клоунский кульбит в воздухе, перевернувшись вниз головой, а потом тут же упала на пол, больно ударившись о каменный пол лаборатории своим левым бедром, и после этого отключилась от всего на некоторое время.
Пока я лежала без чувств, старикан-ученый сумел каким- то образом самолично перенести меня в свой мрачный и темный подвал, расположенный под его научной лабораторией и оставил меня лежать там одну. Я увидела свои руки в стальных наручниках, прикрепленных к железным цепям, врезанным в отверстия в полу.
С трудом очнувшись от его заклятья и все еще страдая от тупой боли в левой ноге, я на свою беду оказалась в полнейшей власти этого ученого человека, который был чрезвычайно рад заполучить в свои дрожащие от нежданной удачи ручки такое необычное и явно нечеловеческое существо.
Он не дурак, и конечно понял, что человек просто так не появился бы в его лаборатории через узкое оконце. Значит, я не человек вовсе, и со мной не нужно особо церемониться.
Алхимик был довольно сведущ в прикладной магии, видимо давно связался с запрещенными на Земле темными искусствами, и поэтому грозно вопрошал меня на языке неизвестном мне. Скорее всего взял его из древних магических книг, но я совсем не понимала его, а может быть и не очень-то хотела понимать, потому что мне слишком не понравилось его своенравное отношение ко мне. Где мои права, кто меня защитит от учиненного произвола? Мое сознание тихо вопило от боли и от перенесенного унижения.
Тогда, в средние века, я жила на Земле просто, стараясь соответствовать духу того времени, не особо заморачиваясь по поводу своего происхождения. Времена были очень суровые и жестокие, не чета сегодняшним. Не больно то разойдешься, да и магию приходилось придерживать при себе и лишний раз не афишировать. А то быстро сойдешь за колдуна или за ведьму, а там и до костра недалеко. Средневековая инквизиция ревностно следила за всеми проявлениями излишних знаний и безжалостно казнила всех еретиков. У просвещенных людей наступила эпоха спада.