Вскоре появился Джеффри с документами и с жалкой улыбкой на губах, которая совсем потухла, когда он встретился с ней взглядом. Полным негодования.
— Сэр Ари предположил, что вы к этому моменту уже будете готовы просмотреть контракт. Хотите ли вы, чтобы я оставил вас одну или мне прочитать его вслух?
— Прочтите его. Я не в том настроении, чтобы разбирать твой подчерк.
— Как пожелаете, миледи, — он подошел к окну, где света было больше. — В начале контракта немного говорится о власти. Божьей и королевской. В общем, то, что пишут всегда. Думаю, вы желаете, чтобы я сразу перешел к сути, — он ждал её кивка.
— Дайте посмотреть, что ж… А, вот тут. Тем самым я, Иво, барон Олнвика, собственной властью и согласно законам, передаю вам, моей жене Алейде, согласно этому документу, всё в пределах деревни Чаттон. И тут далее, миледи, перечисление — от земель и людей до голубей в голубятне и пчёл в ульях. Я передаю ей в деревне Хаутон 5 оксгангов[34] земли, которыми она может распоряжаться по собственному желанию, за исключением сада, также я отдаю ей мельницу и прядильню со всем доходом от неё. И я отдаю ей поместье, называемое Олнвик, пастбища Свинлес и его угодья. Всё перечисленное я отдаю ей в вечное пользование, чтобы она могла этим управлять, продавать, отдавать или сделать с этим имуществом всё, что ей пожелается, при условии соблюдения верности вассала своему господину…
Там было ещё много чего, в том числе и то, что она наследовала треть его состояния, но Алейда уже не слушала это. В какой— то момент, когда речь пошла о голубях и пчёлах, её руки начали дрожать. К тому времени, когда Джеффри начал перечислять имена подписавшихся под контрактом, они дрожали настолько, что ей пришлось сжать ими свою юбку, чтобы не начать махать ими будто крыльями.
— Он отдает мне всё это? — спросила она, когда Джеф окончил чтение, и она весьма удивилась, когда поняла что её голос не дрожал так же как её тело.
— Да, миледи, всё это. В первый вечер, когда вы пошли наверх, он пересмотрел счета и сказал, что желает, чтобы всё это принадлежало вам. Я записал то, что он сказал.
Алейда попыталась осознать всё это. Одного маленького поместья было бы уже достаточно, это было половиной рыцарского имущества, но замок и бóльшая часть доходов от всего остального, да ещё все земли прилегающие к нему. Даже брачный контракт, что подготовил её дед, не обеспечил бы её настолько. Теперь у неё были деньги и собственность, были права. И всё благодаря мужу, которого она практически не знала, с которым она боролась на каждом шагу, и который уехал рано утром, оставив её на целый день, тем самым оскорбив её. И что же ей теперь было с ним делать?
Но как бы то ни было, у неё были более неотложные проблемы.
— Я так глупо вела себя вчера вечером, Джеффри. У меня нет необходимых свидетелей.
— Освальд с остальными были в зале, когда лорд Иво приказал написать мне это, миледи, — сказал Джеффри. — Они слышали то, что он сказал. Они всё это слышали и могут свидетельствовать, даже не читая этого документа.
— Тем не менее, я хочу, чтобы вы прочли вслух это за ужином для всех, чтобы они это услышали. Это защитит меня, даже, если я немного и опоздала с этим.
— Прекрасно, миледи. Я прослежу, чтобы Уатт и Эдрик были в зале с Освальдом, чтобы подтвердить свои подписи.
— Прекрасно. Оставьте мне бумаги и идите. Я желаю сама перечитать их.
Джеффри ушел и Алейда пошла в угол, где сидела Беата, подшивая платье и усмехаясь про себя.
— Ты как — то непривычно молчалива, старушка. Давай же, говори, пока тебя не разорвало.
— Мне нечего сказать, миледи.
— А у меня свиные уши. Принеси мне вощёную дощечку.
— Как скажете, миледи, — Беата оторвала нить и протянула ей платье, чтобы посмотреть что получилось. — Как скажете.
Все взоры обратились к Иво, как только они с Брандом вошли в зал. Половина всех присутствующих задавалась тем же вопросом, что и стража рано утром, вопросом, на который он теперь должен был ответить Алейде. У большинства даже был приоткрыт рот, как и у Уатта, несомненно. Суровый взгляд Иво заставил их вернуться к своим делам
— Я не вижу её, — сказал Бранд, снимая ворона со своего плеча и аккуратно сажая на жёрдочку. Они заметили, что он бережет свое крыло, и предположили, что на него напала сова или ястреб. — Возможно, твои страстные ласки убедили её все — таки уйти в монастырь.
34
Oxgang — староанглийская мера длины. Земли в то время делились на гайды — (англ. hide, англо — сакс.: hϊd или hiwisc; лат. carrucate) — единица величины земельных участков в англосаксонской Британии (за исключением Кента и территорий датского права). Одна гайда представляла собой величину обрабатываемого земельного участка, достаточного для содержания одной семьи свободного крестьянина (керла). Реальная площадь гайды варьировалась в зависимости от региона: так в Кембриджшире и, вероятно, в других среднеанглийских областях, обычная гайда достигала 120 акров пахотной земли, в то время как в Уилтшире и Дорсете — лишь 40 акров. Различие в площади гайд в разных регионах объяснялось тем, что гайда была фактически не единицей площади земли, а единицей её продуктивности. Первоначально гайда представляла собой земельное владение одного свободного земледельца или одной семьи. Соответственно обязанности свободного земледельца в ранних англо — саксонских королевствах (военная служба в фирде (ополчение), продуктовая рента королю, содержание мостов и замков) распределялись по гайдам. В дальнейшем практика оценки земель в фискальных и иных государственных целях по гайдам сохранилась, несмотря на то что сами гайды перестали представлять собой владения одной семьи. Восьмая часть гайды названа по — древнеанглийски "oxgang", или латинским термином "bovate" (от "bovus" — бык). 1 Oxgang = 15 акрам =60 702 метра квадратных.