Когда смех затих, Бранд снова обратился к Алейде.
— Итак, миледи, Вы говорите, что раз я рыцарь, то должен научиться играть в шахматы.
— Чем скорее, тем лучше.
Несколько быстрых распоряжений, и два человека были посланы наверх за шахматной доской, а другие слуги принялись убирать со столов.
Когда Алейда показывала, куда поставить доску и стулья, Иво подошел к ней сзади и положил ей руки на плечи.
— Жена, что ты делаешь?
— Готовлюсь научить твоего человека играть в шахматы, милорд.
Он наклонился вперед и прижался ртом к ее ушку.
— Если помнишь, ты должна выучить свои собственные уроки. Научить произносить мое имя?
Если бы он прямо там развел ей ноги, он едва ли смог бы вызвать больший беспорядок в ее мыслях или теле. Как и раньше в соларе, желание затопило ее, словно сам Люцифер прошептал ей прямо в ухо, что, возможно, было бы приятнее пропустить ужин ради уроков ее мужа. Она балансировала на крае этого распутства, когда ответила ему:
— Я только пытаюсь делать, как ты просил, милорд. Стараюсь узнать тебя лучше.
— Обучая Бранда играть в шахматы?
— Слуги господина — это отражение его характера, — сказала она скромно, а он только мог заскрежетать зубами от такой профанации, которая показала, насколько сильно ему не понравился ее аргумент. В нескольких шагах от них отец Теобальд изучал их с явным любопытством, вероятно ожидая какого — нибудь признака несдержанности, чтобы в следующий раз обратить на нее внимание на мессе. Его беспокойство было оправдано. На губах Алейды блуждала чуть заметная улыбка.
— Я не могу сейчас уйти, милорд. Это будет неприлично. — Не говоря уже о том, что все поймут.
— Назови ему все шахматные фигуры и покажи, как они двигаются, — сказал Иво. — Затем попроси кого — нибудь еще сменить тебя и извинись.
Одна ее половина обдумывала его властный приказ, в то время как другая ее часть, та, которую он научил страстно желать его прикосновений, заставила ее кивнуть.
— Да, милорд.
Он мягко сжал ее плечи, и она услышала смех в его голосе, когда он произнес:
— Иво.
Затем он ушел, так как Бранд отвел его в сторону для разговора. А она осталась, задаваясь вопросом, как быстро она смогла бы объяснить основы игры, и захочет ли отец Теобальд помогать, принимая во внимание, что сэр Бранд раздражал его.
— Где, дьявол его возьми, этот Гэлдерс? — потребовал ответа низким голосом Бранд, как только они оказались вне пределов слышимости других.
— Я думаю, между Фландрией и Саксонией. Мы не можем сказать, что мы норвежцы. Память еще слишком свежа на этих побережьях.
— И что мне делать, если я встречу человека, который действительно из Гэлдерса и он захочет поговорить о родине?
— Скажешь ему, что ты воспитывался в другом месте. От Ари есть какие — нибудь новости?
— Я еще не читал его сообщение. Освальд хотел поговорить относительно того, чтобы принять его, ну, ты понимаешь, больше солдат, а то кажется твой король, содержит всех твоих рыцарей в тюрьме. И я нашел некоторые другие маленькие развлечения.
Его пристальный взгляд блуждал по залу, и Иво, проследя за ним, увидел двух златокудрых женщин скоблящих стол. Их груди весело подпрыгивали под платьями, словно хотели выпрыгнуть из одежды, и Бранд вздохнул.
— По — моему, датское семя улучшило англичан.
— Они бы не согласились с этим утверждением.
Иво обвел глазами зал. Он едва бы заметил кого — либо из слуг, с которыми ему не приходилось иметь дело непосредственно, но Бранд сразу перешел к делу.
— Выбери одну, если хочешь. Та, с широкими бедрами, смотрит благосклонно.
— Я только это и могу делать. — Усмехаясь, Бранд вытянул пергамент из своего рукава и разгладил его о бедро. Он наклонился, чтобы свет от факелов упал на пергамент, и стал читать.
— Это, похоже, главным образом относительно границ, построения мотте и Уоте — и, конечно, Ари использует три слова, где хватило бы и одного. Это не займет у меня много времени. Иди, околдуй свою жену, а я скажу тебе сегодня вечером, есть ли что — нибудь еще, что тебе необходимо узнать.
Околдуй свою жену. Сейчас это была приятная мысль.
Иво оставил Бранда с посланием Арии, а сам побрел обратно, где Алейда и Джеффри расставляли шахматные фигуры на доске. Он сделал знак эконому уйти и выбрал черные, наблюдая за Алейдой, чтобы удостовериться, правильно ли он расставил свои фигуры. Он достаточно играл с монахами, которые учили его французскому тридцать лет назад, чтобы узнать основные принципы игры, хотя и имел склонность путать слонов с ладьями. По его мнению, мало толку было в размещении слонов ближе к трону, чем коней и кастелянов, но это была игра. Мир менялся.