– Ублюдок, – прохрипела она.
– Это да, – согласился с ней Мор.
– Ресеф!
Оглушающий рев сотряс здание, и всё внутри Мора задрожало. Очень медленно он повернулся к Риверу. Тот стоял, натянув цепи, его тело стало вдвое больше своего обычного размера.
– Не смей этого делать.
Не было причин бояться ангела. Совсем никаких. Но что-то внутри Мора, так глубоко, что он не мог постичь, затряслось от страха, как пугается ребёнок перед лицом разгневанного отца.
Он вызывающе поднял подбородок, и каким-то образом его слова прозвучали неуверенно:
– Ну вот, испортил всё настроение.
Мор провел пальцами по шраму на горле, возвращая доспехи на место.
– Значит, в другой раз. Когда настанет Апокалипсис, я буду трахать тебя до тех пор, когда твои крики уже не будут воодушевлять меня, а твоя кожа не сможет удерживать твои органы.
Он вышел из дома Харвэстэр, отчаянно надеясь, что никто не увидит, как его колени дрожали от страха. Что это была за хрень? Он ни черта не боялся с тех пор, как сломалась его Печать.
Ругаясь на чём свет стоит, он открыл портал и вышел у тёмных арок, что вели в обитель его матери. Она находилась внутри сооружения, подобного храму, возлежала на шезлонге посредине оргии. Всё как обычно. Это зрелище успокоило его, но лишь немного.
– Мой сын, – промурлыкала она, подзывая его к себе пальчиком. – Ты выглядишь расстроенным.
Мор пнул человекообразного мужчину, что опустился перед ним на колени, и двинулся через извивающуюся массу тел.
– Мой план провалился.
– Эгидовка не лишила Танатоса девственности?
– Лишила. Но его Печать не сломалась.
Лилит моргнула, ее маленькое тело всколыхнулось, когда она села. Демоница одела тонкую, почти прозрачную юбку, но осталась топлес, и только колье с изумрудом размером с утиное яйцо разместилось между ее шикарных грудей.
– Как ты заставил Эгиду поверить и отправить женщину к Танатосу?
– Если она забеременеет, то ребенок спасет мир.
Лилит похлопала по софе возле себя и Мор опустился на бархатную подушку.
– И ты уверен, что она с ним спала.
– Да. – Пока он бился со своим братом, Тан это подтвердил.
– Это все ты. – Меч Танатоса зацепил ухо Мора, разрезая его на пополам. – Ты убедил эгидовку трахнуть меня.
Завоеватель нанес удар, отбросив Тана назад и оторвав кусок уха Стикса.
– Она была хороша, Тан? Стоило ли ждать пять тысяч лет?
Глаза Танатоса были наполнены такой болью, что Мор почти испытал оргазм прямо там. Ему нравилось, когда страдали его братья.
– Да.
– Зародилась ли жизнь в ее утробе? – спросила Лилит.
Мор пожал плечами.
– Может быть. Хайвестер говорит, что все еще есть надежда, но... – Он оборвал себя суровым вздохом. Надежда. – Ребенок. Ребенок и есть наша надежда. Пророчество не о девственности Тана, его невинности. Речь о его невинном ребенке.
Хайвестер, этот подлый ангел, она знала, так ведь? Хотя и не могла помочь открыто, она подала идею со свитком. Теперь Мор испытывал сожаление из-за всего, что с ней сделал. Ладно, нет, сожаления он не испытывал.
– Великолепно. – Ладонь Лилит легла на его бедро, глаза, так похожи на глаза Лимос, заблестели от волнения. – Ребенок – это ключ к его Печати.
Улыбнувшись, Мор откинулся на подушки и избавился от доспехов. Когда он обнажен, его ум всегда работал более ясно. И еще яснее, когда Мор кончал.
Когда рты и руки покрыли его тело, в голове Мора сформировался план. Когда наступил первый оргазм, он знал, что должен сделать. Он должен заполучить того ребенка в свои руки. Того нежного ребенка со сладкой плотью.
Переводчики: navaprecious, silvermoon
Редактор: natali1875
Глава 33
Как только Мор покинул ее резиденцию, колени Хайвестер не выдержали. Она рухнула на пол, разбив коленные чашечки, а секундой позже за ней последовал и Ривер, свалившись кровавой кучей. Не смотря на шок и нерабочие мышцы, Хайвестер потянулась к нему.
"Оставь её в покое".
Мор растоптал Ривера в подобие гамбургера и причинил столько вреда, что на восстановление ангелу понадобятся дни.
И все же, Ривер не только нашел в себе силы заговорить через сломанные кости своего лица, но и призвал остатки своих небесных резервов, крошечная часть которых осталась в обрубках, что раньше были крыльями, и стал силой с которой считаются.
По какой-то причине он защитил ее, и сморщенный кусочек угля – её сердце, дал трещину. Не большую, совсем маленькую трещинку, но все же.