В живых осталась одна Бранвен. Остальные, не имея возможности освободиться и, несомненно, подчиняясь приказам, полученным еще на «Попакапью», покончили жизнь самоубийством. Возможно, они могли сделать это при помощи кодового слова, высвобождавшего яд из крошечной капсулы, вживленной в тело.
Рамстан срезал лучом олсона часть колпака машины, прижавшую Бранвен, положил оружие в карман и помог женщине подняться на ноги. Она была очень бледна, ее одежда была покрыта рвотной массой. Рука ее тряслась, когда она указала в носовую часть челнока.
— Я думаю, там бомба, — выговорила она. Дэвис качнулась к Рамстану, и он поддержал ее.
От вони его самого чуть не затошнило.
— Коммодор не смог освободить руки и нажать на кнопку, — пояснила женщина. — Он кричал остальным, чтобы кто-нибудь высвободился и сорвал красную пломбу.
— Пломбу? — переспросил Рамстан. — Вы уверены?
— Да. Я думаю, что, оторвав пломбу, они привели бы в действие бомбу.
— Я скажу экипажу, чтобы они были поосторожнее с ней, — отозвался Рамстан. Он повлек Бранвен прочь из ангара, едва ли не неся ее. Головы взывали к нему, задавали вопросы, просили освободить их. Он не обращал на них внимания. Когда они шли по коридору, Рамстан сказал:
— Толтийский капитан признал, что он заставил вас похитить глайфу и оставить вместо нее фальшивку. Как он мог это сделать? Я хочу сказать… на «Аль-Бураге» вы были в безопасности. Вы могли сказать нам… — Он остановился. Очевидно, у нее были веские причины молчать. — Лихорадка? — догадался он. — Она была вызвана чем-то, что сделали с вами тенолт?
— Да, — хрипло ответила Дэвис. — Лихорадка была временной реакцией на имплантированную мне искусственную белково-взрывчатую смесь. Они взяли… они взяли… — Она запнулась, потом продолжила: — Они взяли часть стенки влагалища и заменили ее смесью. Ее невозможно отличить от природной плоти, если не взять кусочек на пробу и не проверить в лаборатории. Взрыв может быть произведен с помощью определенной частоты волн. Они сказали, что если я не буду сотрудничать с ними, то они взорвут меня.
— Но вы могли сказать нам. Хирурги удалили бы эту часть.
— Каким образом? Стальные или пластиковые инструменты могли вызвать взрыв. Мне сказали, что взрывчатое вещество окружено полем, которое активирует его при прямом контакте любого твердого вещества с искусственной плотью. Равно как лазерные лучи. Я не знала…
— … Правду ли они вам сказали?
— Да, но я не могла… не смела… допустить…
— В течение долгого времени мы находились очень далеко от толтийского корабля. Они не могли дать команду на взрыв, и я уверен, что доктор Ху придумала бы что-нибудь. По крайней мере вы могли бы рассказать нам, в чем дело. Быть может, мы и не смогли бы удалить этот кусочек, но мы не действовали бы по незнанию… вслепую…
— Надо же, кто упрекает меня в трусости и предательстве!
— Вы были испуганы и хранили молчание, — сказал Рамстан. — Я не питаю любви к тенолт. Но я и не могу особо обвинять их. Я похитил их бога, и они поверили, что без своего бога они ничто. Ничто! Кстати, откуда они знали, что это сделал я? Почему не Бенагур или Нуоли?
— Они полагали, что только у вас хватает власти, чтобы удерживать офицеров и экипаж от вопросов. Но я считаю, что они на самом деле не знали, кто взял глайфу. Однако их догадки были верны. Вы украли ее!
Они вошли в его каюту. Дэвис подошла к переборке, где на уровне глаз были нарисованы три горизонтальные волнистые линии. Женщина указала на свой открытый рот, и часть переборки вытянулась, превратившись в загнутую книзу трубку, а другая часть сформировала отделившуюся от стены чашку. Женщина подождала, пока чашка не наполнится водой почти до края, потом дала сигнал прекратить подачу воды, осушила чашку и прижала ее к переборке. Чашка, казалось, растворилась, став снова частью обшивки. Но трубка осталась — на тот случай, если капитан тоже захочет напиться. Это работал контур личной привязанности. Иначе корабль автоматически убрал бы трубку.