Вероятнее всего, эта скамеечка была сооружена каким-нибудь сердобольным соседом, изредка заглядывающим в эту сторонку, чтобы по-стариковски посидеть со своей единственной сверстницей и обменяться свежими деревенскими новостями - более глобальные новости их уже давно не интересовали - или просто вспомнить более радостные, давно прошедшие денёчки, память о которых вызывала сладостные ощущения в ноющем старческом сердце. Вероятнее всего, эти воспоминания были для них самым сильным сосудорасширяющим и - одновременно - сосудосуживающим средством.
В двадцати метрах от этой сияющей новизной скамеечки серой лентой пробегал знаменитый Московский тракт. Как известно, он простирается от Белокаменной до великого Тихого океана и знаменит ещё и тем, что в некоторых местах кажется самой красивой и современной дорогой мира, а в других - более отдалённых уголках России - похож на свежевспаханное поле с глубокими колеями и белоглинистыми Барабинскими лужами, через которые можно проехать только с помощью вездесущего трактора "Беларусь" или мужиков с кольями, обязательно появляющимися вдоль трассы после хорошего дождичка и мечтающими подзаработать на чекушку-другую.
Свистя и поскрипывая, дверь ветхой избёнки отворилась, и на разбитом пороге появилась сгорбленная, совсем древняя старушонка лет девяноста от роду, - если не старше, - с постоянно слезящимися глазами и подрагивающей шеей. Её сморщенное личико было похоже на толстую каменистую паутину, как будто сотканную миллионы лет тому назад каким-то гигантским древним пауком - было такое ощущение, что этого закостенелого паука только что вынули из разбитого камня наши вездесущие археологи, и вместо отпечатка неожиданно появилось лицо этой старушки.
Покачиваясь и постанывая, старушка приложила свою ладонь ко лбу и, опершись на длинную суковатую палку, долго смотрела на оранжевый диск солнца своими прищуренными близорукими глазами. Ей казалось, что этот оранженый диск медленно погружается в огромный стог сена, расположенный у самой кромки леса.
Мелким шаркающим шагом она прошла мимо покосившейся, вечно полуоткрытой калитки и тяжело уселась на скамеечку, вперив свои - как могло бы показаться на первый взгляд - невидящие глаза прямо перед собой. Эти серые, вылянелые временем глаза тусклым взглядом смотрели на дорогу, по обе стороны которой с огромной скоростью проносились автомашины различных марок. Эти машины фырчали своими натруженными моторами, разбрасывающими клубы серого дыма, запахи различных марок бензина и вечно дымящегося дизельного топлива.
Скрюченными, покрытыми морщинами и склеротическими венами, трясущимися пальцами старушка осторожно пододвинула самодельную трость под острый подбородок, который тут же не преминул резко опуститься на эту удобную, отполированную долгим временем подставку.
Пожилая женщина мягко, по-доброму, улыбнулась своим мыслям, и её пристальный взгляд стал медленно заволакиваться таинственным туманом, уносящим её далеко-далеко, в дни её молодости, юности, отрочества, детства и, может быть, даже младенчества, - такого счастливого, сытого, радостного и беззаботного.
Она много повидала на своём веку... очень много. Того, что ей удалось увидеть и испытать, наверняка хватило бы на десяток таких, как она. Да, она многое повидала. Можно сказать, она видела всё. Теперешней молодёжи и не снилось то, что ей посчастливилось увидеть и пережить за свою долгую и такую удивительную жизнь...
* * *
Военная автоколонна, в которой находился Серебренников, остановилась на обед как раз напротив хибарки этой удивительной русской женщины. Игорь быстро пробежался вдоль колонны, опросил водителей на предмет готовности их машин к дальнейшему маршу и затем решил привести в порядок свои вещи.
Неожиданно взгляд Серебренникова остановился на одинокой старушке, сидящей на новенькой скамеечке. Подойдя поближе, он специально кашлянул в кулак, предполагая, что пожилая женщина его не заметила и продолжает беззаботно дремать, предавшись своим далёким мыслям. Не меняя выражения лица и даже не приподняв морщинистых век, она неожиданно глубоко вздохнула и произнесла совершенно спокойным голосом:
- Чего тебе надобно, соколик?
- Прошу вас извинить меня... Бабушка, вы не позволите мне переложить свои вещи на вашей скамеечке?