В подтверждение моему осознанию, мужские пальцы жестко сжали предплечья, и мужчина размашисто уткнулся носом в мою макушку, шумно вдыхая. Рывок, и я спиной, что от переизбытка ощущений, казалась мне оголенным нервом, касаюсь крепкой горячей груди, слыша каждую мышцу в его напряженном зверином теле.
Он как огромный тигр, вдыхает запах моих волос и сильнее вдавливает в себя, заставляя поясницей ощутить возбужденный бугор в паху мужских брюк. Распахнув глаза от понимания происходящего, дернулась в сторону, с громким пронзительным стоном, который он, как оказалось, расценил совершенно иначе.
Подхватив меня под руки, быстро, за пару шагов, оттащил из-под света единственного фонаря, затаскивая в темноту за стеной таверны. Насильно развернув, придавил всем телом, заставляя растечься по каменной кладке, и втянуть голову в плечи.
— Меня ждала? Да, Ул-ва? — произнес мое имя ядовито, по слогам, и чуть склонил голову, уводя пальцы по руке к шее.
— Н-нет…
— Чего же ты испугалась? Убегать в лес не страшно было, ослушаться моего приказа тоже не боялась, а сейчас струсила, — склонился ниже, вновь сжимая мою шею пальцами одной руки, заставляя поднять на себя глаза.
Я чувствовала его дыхание слишком близко.
От него исходил аромат гнева, и перечного масла, с ноткой сандала. Так пахнут мужчины, от которых идет крепкий посыл — я здесь главный. Зверь смотрел на меня так зло, что ноги непослушно задрожали, отказываясь противостоять напору. Ноздри мужчины трепетали, зубы были плотно сжаты, напрягая всю челюсть, а взгляд замер на моих губах.
Такой голодный. Как тогда…
Невольно облизнув свои кончиком языка, я поймала мгновение, когда сильно изменился воздух вокруг, и если секунду назад сильно пахло раскалённой яростью, то сейчас напряжение стало другим… Терпким… леденящим… Требующим действий.
Его свободная ладонь скользнула по моим ключицам, заставляя сердце стучать беспокойнее и чаще, поднялась выше, проводя подушечками пальцев по щеке и рывком зарылась в волосы, фиксируя на месте, как насаженную на иголку бабочку.
Еще мгновение на вдох… Секунда на смирение и принятие, и крупица на отозвавшееся тепло, заполняющее самые нежные точки на теле.
Набрать полную грудь воздуха, чтобы задохнуться под обрушившейся лавиной.
Глава 12. Лавина
Аксар наблюдал за своей жертвой издалека, всматриваясь в опущенные плечи, грустный взгляд, блуждающий по чужим лицам, и впервые за долгое время, дышал свободнее. Она должна быть у него на глазах, чтобы он чувствовал уверенность, ведь птичка так близко… стоит только протянуть руку…
Черный Зверь не мог и не хотел заставлять себя идти к ней, наслаждаясь ее растерянностью и смущением, таким сладким. Ему нравилось ощущать себя главным, решающим в любых сферах жизни, тем более в отношении таких маленьких и раздражающих факторов, как эта девица, знатно потрепавшая ему нервы.
Только когда ее птица уселась рядом, и девушка начала что-то ему рассказывать, тряхнув темными локонами волос, Аксар сорвался со своего места в тени, направляясь к девушке со спины, тихо, чтобы напугать до колючих мурашек.
Ему невероятно сильно хотелось ей мстить, но так и не осознав причины, Аксар просто смирился со своим желанием наказать девчонку, испугав. Но стоило оказаться рядом, как злость вновь отступила, отброшенная ее сладким запахом луговых цветов.
Он будто бы с разбегу выскочил на поляну, усыпанную колокольчиками и в груди стало легче, закрывая гнев плотной темной материей, пряча от мира острые клыки его бешенства.
— …Нужна я ему больно! — возмутилась девчонка, и Аксара прошибло молнией от вернувшейся злости.
Она сомневается!?
Головой Черный Зверь прекрасно понимал, что первое впечатление давно испорчено, в глубине темных глаз он видел только отражение испуга и шока, и даже сам не мог до конца определиться — зачем она ему?
Но это никак не уменьшало его животное желание смотреть на нее, трогать, нюхать! Утопать в этом аромате, слыша, как легче работает орган внутри, избавляясь от сдавливающей сети его проклятия. И отпустить ее, не хватило бы сил, всей годами развитой терпимости.
— Я надеялся, что ты составишь мне компанию.
Проворочал он одеревеневшим языком, и накрыв хрупкие плечи своими ладонями, не сдержался, прижимаясь носом к макушке.
Так сладко… Так спокойно… И голодно до стона.
Член в брюках моментально отозвался, реагируя на мягкую попку, что была вынужденно прижата к нему. Захотелось только вдавиться в нее сильнее.
Резко открыв глаза, поразился резанувшей, как острое лезвие, мысли.
Она приносит ему спокойствие. Она. Эта простая девчонка, что сама пришла к его порогу и есть усмирение его боли, ответ на множество молитв, обращенных к богам за прощением.
Она.
Девушка в руках заметно напряглась, вжимая плечи и попыталась вырваться, рискую вновь поднять бурю в разгадавшем очевидное послание мужчине. И Аксар рыкнул, утаскивая свою добычу в темный угол.
Подальше от лишних глаз, которые он с легкость мог бы выдрать, но тогда эта юркая ласка вновь сбежит, укрывшись в сумерках вечера.
Говорил с ней, мечтая услышать голос, и раскаянье, но видел только испуг, который поднимал в душе барханы раскаленного песка, заставляя Аксара с трудом разгонять в голове туман.
А потом…
Розовый язычок скользнул по алым губам, приковывая взгляд, и плотина, стоявшая до этого крепко и нерушимо, с грохотом пала. Его тянуло к этим губам магнитом, сильнейшим желанием, колючими иголками напоминая, как было вкусно в тот прошлый, короткий раз. Зрачок в ее глазах расширился, а дыхание сбилось, и Аксар окончательно потерял рассудок, трогая пальцами мягкую кожу и шелковые волосы.
Ему казалось, что он держит в руках целый мир! Способный дать ему то, что так хотела темная душа, мучаясь в скитаниях между кошмарами войн и крови. Ничего больше не могло его сдержать, и склонившись к побледневшему лицу, вновь прижался к ее губам, ошарашенно распахивая глаза.
Вместо привычному ему животного поцелуя, Аксар, неожиданно даже для себя, мягко прижался к девичьим губам, пробуя их на вкус как дорогое вино с ярким ароматом смородины и дикой малины. Такое пьют только маленькими глотками, смакую, наслаждаясь моментом, и Аксар опьянел.
Мягко втянув пухлую губу, провел по ней кончиком языка, прислушиваясь к ее дыханию, чуть потянулся вперед, со странным игристым восторгом чувствуя отклик.
Она отвечала!
Робко, смущенно, но открыв глаза, Аксар увидел, как мелко дрожат женские ресницы, а ее голова сама тянется вперед. Эта картинка встала перед ним огромной скалой, выбрасывая из головы все, что ранее волновало. Сейчас его интересовало только то, как далеко она может зайти, и не позволяя отступить, он углубил поцелуй, ловя губами пораженный, но смиренный стон.
Пальцы в ее волосах сжимались, притягивая лицо ближе, и Зверь сходил с ума, пьяно пробуя ее рот вновь и вновь, неуловимо прижимая женское тело к стене все сильнее. Отнимая шанс на спасение, забирая возможность улизнуть.
— Прошу… вас… — прошептала прямо ему в губы, и Аксара вновь прошибло желанием.
Дикой, безудержной страстью владеть ею. Сейчас. Смять, да так сильно, чтобы прониклась его безумием и неожиданным исступлением.
— Прошу вас, не нужно…
Как же по-дурацки разумно прозвучало!
Остановиться сейчас, пока не наломал дров и не испортил все окончательно. Разумно? Да. Заманчиво? Нет! Ему требовалось еще больше ее дыхания, больше взаимности, чтобы проклятие злости сдохло, свернув свои лапки как маленький таракан. Но она была права.
Нужно было отступить.
— Сама.
— Что? — выдохнула, смущенно опуская лицо, не торопясь смотреть ему в глаза, после того, как отвечала на поцелуй.
Аксар хмыкнул.
Она еще совсем девчонка, не смыслящая какая сила скрыта в женских ласках.