Письмо Фи я написала в первый же вечер, и с позволения камердинера, сунула желтый конверт в руки гонца, обещавшего доставить точно по адресу. В конце концов, я не хотела бы, чтобы она волновалась, и лучше было бы предупредить женщину, заботившуюся обо мне столько лет.
Придворные дамы теперь обходили меня стороной, стараясь незаметно потереть отшлепанные темной ночью ягодицы, шипя, и не по-дамски ругаясь. Теперь для них я стала такой же невыносимой дикаркой, как и Аксар, и они всячески кривили носы, замечая меня в просторных коридорах.
Мне было исключительно смешно за этим наблюдать. За что боролись, как говорится….
Интерес не потеряла только Лили, тайком провожающая меня взглядом, и откровенно трусившая пойти на сближение. Она иногда мялась, стараясь сесть поближе ко мне на вечерних ужинах, и старалась случайно оказаться в одном месте, невинно улыбаясь, и прикусывая пухлые ангельские губы.
Девушка действительно была красива, и смотреть на лебединую грацию, слушать тонкий журчащий голос иногда было крайне… завидно. Я резко контрастировала с аристократками, и даже платья Джози, от которых на меня посыпались завистливые взгляды, не спасали ситуацию.
Дикарка. Беднячка. Извращенка. Чего я только не услышала о себе за последние недели.
Иногда Аксар оставлял меня одну с раннего утра до позднего вечера, исчезая по заданиям Его Светлости, который продолжал внимательно и цепко рассматривать меня при любой возможности. Мне было одиноко без Черного Зверя, и в один из таких дней, я забрела в пустую гостиную, заставленную по периметру книжными шкафами, с широким камином и мягкой софой.
Решив, что для того чтобы отсидеться, лучшего места и не придумать, я порыскала взглядом по разноцветным корешкам книг, и вытащила маленький томик женского романа. Потертые страницы встретили меня множеством чужих воспоминаний за проведенным в чтении временем, и я улыбнулась, понимая, что кто-то очень любил эту историю. Кто-то аккуратно переворачивал странички, гладил их, держа томик в руке, и пропадал в мире романтических фантазий.
Устроившись на софе, я поджала под себя ноги и бросилась в вымысел с головой, не заметив, как пролетело время, пока дверь, скрипнув, не открылась, и в гостиную не вошел Его Светлость.
Он явно не ожидал меня здесь увидеть, что было взаимно, но пережив несколько секунд удивления, я вскочила и поклонилась, поприветствовав хозяина дома.
— Почему ты не во дворе? Леди Розе проводит урок по вышивке цветами.
— Простите, я плохая мастерица, решила не тратить чужое время.
Мужчина взглянул на меня с некой теплотой, но смахнув это ощущение, приосанился, тряхнув темными с проседью волосами.
— Чем заняты, юная леди?
— Читала. Простите за нескромность, но я позволила себе взять эту книгу. Я обязательно ее верну!
Лорд опустил глаза на обложку обтянутую рубиновой тканью, и устало выдохнул.
— «История темной розы и ее опасные знакомства», — прочитал он. — Ее любимая книга.
— Простите?
— Любимая книга, — он вновь посмотрел на меня, и на самом дне темных глаз мелькнул огонек, бликом отражаясь от радужки. — Она всегда читала ее, когда настроение было ни к черту. Верила в то, что на этот раз Роза выберет нужного мужчину, но, как и в жизни, герои совершают ошибки.
Не понимая, о чем он говорит, я вежливо молчала, позволяя лорду высказаться, и он не заставил себя ждать:
— Линда была такой же мечтательницей, простой и сложной одновременно. Казалась взрослой и любила дурачиться, как малое дитя. Смотрела на меня иногда так, что сердце замирало, и улыбалась. Так же, как улыбаешься ты.
Окончательно потеряв суть, я только приоткрыла рот, хлопая ресницами.
— Знаешь, что означает имя Линда на эверийском? — мужчина сделал несколько шагов, и сел на край софы, теперь глядя на меня снизу-вверх.
— Нет, Ваша Светлость.
— Оно означает «туман». Танна.
Услышав имя матери, я испуганно замерла, забыв, как правильно вдыхать, и до боли в ребрах, иссушив легкие. Его Светлость, казалось, был спокоен, но я видела, как потемнело его лицо, как морщинки у глаз прорезались четче, подчеркивая поджатые и пересохшие губы. Он ждал моей реакции, но не дождавшись, постучал ладонью по софе, приглашая меня присесть:
— В твоей голове роятся вопросы. Много. И у меня есть на них ответы, но ни один из них тебя не успокоит, Улва.
— Тогда… зачем тогда вы заставляете меня спрашивать?
— Это мой эгоизм. Считай так. На старости лет, решил стать жестоким, — он горько усмехнулся, глядя в огонь камина. — Не могу больше носить это в себе. С того момента, как ты появилась здесь, все перевернулось вверх-дном. Наверное, пришло время для исповеди, так ведь говорят, когда года подходят к концу? — он спросил риторически, поднимая лицо к потолку, и будто бы обращаясь к богам. — Слушай, Улва. История будет длинной.
Глава 39. Непростительная ошибка
— Твоя мать была мне женой десять долгих и счастливых лет. Может быть, лишь я считал их счастливыми, кто знает?
— Вашей… женой? — промямлила я, окончательно и бесповоротно теряясь.
Лорд кивнул не глядя, чувствуя на себе мой пораженный взгляд.
— Да, леди Линда Монрайт. Ее настоящее родовое имя, а герб — роза в шипах. — Будучи далекой от иерархии и ее представителей, я не вспомнила ничего об этой семье, и поэтому вновь промолчала. — Мы, быть может, любили друг друга, во всяком случае я. Но счастье опьяняет. Все становиться простым, понятным, без причуд и резких поворотов. И моя любовь к Линде с каждым годом становилась все такой же ясной и предсказуемой. В этом и была моя ошибка.
— Вы, наверное, ошибаетесь. Моя мать не была…
Договорить я не смогла, понимая, что ничего о ней не знаю. Совсем. Папа не ответил ни на один мой вопрос, отмалчиваясь, или отделываясь общими фразами. Красивая, умная, веселая… И это все. Даже описать ее он мне не мог, и мама стала для меня придуманным образом, который я собрала из собственных фантазий и желаний.
Я ничего о ней не знала.
Прочитав это на моем лице, Его Светлость грустно дернул уголком губ, продолжая свое признание:
— Из здесь присутствующих только я знаю, какой она была на самом деле. Слушай, и не перебивай, дитя. Я допустил ошибку, которую нельзя допускать, когда кто-то отдал тебе свое сердце — я забыл об этом, — рыкнул он, тихо и отчаянно. — Я забыл! И разжал свои пальцы, разбив ее доверие.
— Я не понимаю…
— Я изменил ей. И она узнала. Я верил, понимаешь, искренне верил, что моя ошибка не разрушит наш брак, но я ошибался. Как никогда раньше. С того дня, как она узнала, — он вновь отвернулся, пряча застывшую боль в глазах. — все пошло прахом. Она все чаще молчала, становилась бледнее, высыхая на глазах, и не отвечала на мои вопросы, будто бы я умер для нее тогда. Смотрела, и не видела, полностью погрузившись в мое предательство. А потом ушла. Собрала небольшой скарб, оставив после себя все, как оно было, и ушла в никуда. И, я нашел ее. Очень быстро нашел. В объятиях другого.
— Вы сами виноваты, Ваша Светлость. Не вижу причин вас оправдывать, — говорить было тяжело, но проглотив комок в горле, я сказала то, что думала.
— Вновь перебиваешь, не дослушав, — укоризненно сказал он. — Я должен был отпустить ее, сам был виноват и вину свою признавал. Только вот…
— Что?
— Через семь месяцев родилась ты.
— Откуда вы знаете, что речь обо мне!?
— Я следил за ней и ее мужем, — легко признался он, не скрывая лукавой ухмылки. — Не мог просто перестать, и проститься. Каждый день отправляя людей следить за ней, присматривать, рассказывая мне, о том, что заметный животик уже натянул ткань платья.
— Вы…. Вы….
— Молчи и слушай, упрямица. Потом будешь проклинать меня, а пока умолкни, — бросил он, отмахнувшись от моих возмущений, так и не сорвавшихся с губ. — Она говорила всем вокруг, что родила раньше срока, от своего нового мужа, и однажды они просто сбежали. В Киседей. Я все это время думал, что они там.