Иду дальше, тень от тучки промелькнула слишком быстро, чересчур мимолетно, вскользь, - настроение вдруг превосходное. Подхожу к своему подъезду, спиной ко мне сидит на лавочке соседка Клава, смотрит вверх. Услышала шаги, обернулась. Даже не поздоровалась. Опять подняла голову:
- Сашка!
Поднимаюсь к себе на второй этаж. И здесь слышно:
- Сашка!
Наливаю в блюдечко молока и тычу в него мордочкой котенка. Уже умеет лакать. Я наконец завалился в постель, однако не могу уснуть, думаю, как бы не проспать 195-ый поезд, тогда встал, взял будильник, накручиваю его на полвторого.
- Сашка! - кричит за окном Клава. - Принеси зажигалку, ручку, яблоко и кроссворд! Что?
- Я не могу открыть дверь! - раздается сверху детский голосок.
- На замке такая штучка! - кричит. - Вправо два оборота, - объясняет, не влево, а вправо!
- Это как? - спрашивает.
- Что же это ты такой?
- Какой?
- Будто из деревни.
Выглядываю в окно: показывает, где право, лево, и - снова:
- Зажигалку, ручку, яблоко и кроссворд!
Опять ложусь в постель и с наслаждением закрываю глаза, не успел закрыть, слышу, как царапается рядом...
- Что я тебе - мама? - спрашиваю и чувствую на одеяле маленький живой комочек, чувствовать его на себе приятно и трогательно, и с этим ощущением начинаю засыпать, тут снова:
- Зажигалку, ручку, яблоко и кроссворд!
Осторожно стаскиваю с себя одеяло с котенком и выглядываю в форточку.
- Клава! - зову.
Она поднимается с лавочки, цокает каблучками по асфальту.
- И кроссворд!..
Подхожу к двери, только отодвинул задвижку - звонит телефон. Поднимаю трубку.
- Тузов, доброе утро! - узнаю голос секретарши. - Иван Антонович просил, чтобы вы явились через полчаса.
- Я пятнадцать минут назад получил телеграмму, - отвечаю.
- Ничего не знаю, - положила трубку.
Чувствую что-то за шиворотом. Поворачиваюсь. Клава отдернула руку с травинкой.
- Как ты быстро, - швыряю трубку не глядя и обнимаю Клаву.
- Ух, ты, - вздыхает она. - Я не закрыла дверь. - На ее платье сзади на шее пуговичка, я расстегнул, еще какая-то тесемка. Дергаю за тесемку, и узелок на платье развязывается. Клава опять вздыхает и щекочет мне ухо шершавыми губами: - На нас смотрят. - На ее губах горький вкус травинки.
Еще звонок. Подхожу к аппарату. Опять секретарша:
- Иван Антонович просил, чтобы вы по дороге купили курицу.
- Какую?
- Минуточку... - переспрашивает у Ивана Антоновича: - Какую?
Приоткрывается дверь - несмело и со скрипом. Заглядывает мальчик с ручкой, зажигалкой, яблоком и газетой с кроссвордом.
- Закрой дверь, - шепчет Клава ему.
- Копченую, - уточнила секретарша.
- Хорошо, - отвечаю и - положил трубку, а потом вспомнил, что на курицу не осталось денег.
- Извини, - говорю Клаве, - ты не одолжишь мне 25 рублей.
Она взгрустнула и вышла, поднимается по ступенькам на четвертый этаж, очень медленно поднимается, с голой спиной. Кто-то сверху опускается, слышу шаги. Я не стал дожидаться...
На улице ужасно душно, невыносимо, жутко... По-прежнему ни облачка. Листья на деревьях пахнут пылью. Туфли прилипают к асфальту. Я остановился и оглянулся. Нагибаюсь - поднял, сколько просил. Вдруг, в одну минуту, очень захотелось есть. Посмотрел на часы, толкаю дверь, сразу же вижу красивую официантку в передничке, за ней в зеркале себя. Чтобы не видеть себя, листаю меню на стойке бара.
- Вы можете сесть за столик, - предлагает официантка.
Говорю ей:
- Можно я постою с вами?
- Конечно, - улыбается. - А я устала стоять.
Посмотрел на нее, опять увидел в зеркале себя. Листаю дальше меню, показал:
- Суп из свежих овощей.
- Чай, кофе?
- Ничего, - говорю, - один суп и хлеб.
Сажусь за столик. Соль, перец в баночках и зубочистки. За соседним столиком сидит спиной ко мне дама в шляпе - больше никого. Официантка ушла. Другая появилась и тоже ушла. Беру зубочистки и метаю их одну за другой даме в шляпу. Если бы зубочисток было много, у дамы сидел бы ежик на голове. Ежик и еще котик у меня - очень интересно! Появляется официантка, несет даме пиво в бокале. Разумеется, увидела. Посмотрела на меня с удивлением, но ничего не сказала. Отошла к стойке и оглянулась. Нет, не на меня, а на даму. Дама пьет пиво. Еще вынула сигаретку. Тоненькую. Закурила. Глоток пива - и сладко затягивается. Котенок мяукает у меня на плече. Дама оглядывается. Я улыбаюсь ей, и она улыбается мне. Или котенку? Нет, котенку! Впрочем, я ее понимаю. Смотрю на часы: как долго! Зачем я сюда зашел? Наверняка только поставили варить суп. Нет, несет. Тарелочку с двумя кусочками белого и двумя кусочками черного хлеба. А ты что, рассчитывал на полбуханки? Задумался и нахмурил лоб. На эти деньги, сколько стоит этот суп, можно купить восемь буханок хлеба и жить четыре дня. Жалею денег, поднял руку и у себя на плече глажу шкурку котика. В кафе заходит еще дама, и с ней - две девушки. Садятся. Одна сбрасывает с себя пиджак. Какая белая рука! И какая тонкая и гладкая! Официантка, которая устала стоять, несет мне чай. Я махаю, что мне не чай, а суп. Но она невозмутимо подходит, подносит ближе чашку, ставит ее на столик, - и я вижу: ошибся. Все-таки это суп. Я продолжаю кивать, будто благодарю. Беру ложку и смотрю на часы, потом как-то механически на зубочистки в шляпе, окурок в пепельнице, остатки в бокале и так дальше; другая дама поворачивается ко мне:
- Разве можно так хлебать?
- Извините, - говорю, - очень вкусно и очень спешу.
В шляпе - допила пиво и тоже обернулась:
- Если хотите, могу вам остатки мяса.
- Буду очень рад, - сказал. - Я думаю: он уже ест мясо.
Она поднимается, подходит с тарелкой к моему столику. Наклонила голову, смотрит на котенка, еще нагнулась, чтобы поставить тарелку на стол. Я испугался, подумал: сейчас как посыплются. Упала только одна мне в суп. Она даже не заметила. Заметила девушка с голыми руками. Расхохоталась. Я сначала хотел поставить тарелку с остатками мяса на пол, потом подумал, и - котенка с плеча на салфетку, к ее тарелке. Нюхает. Довольная дама ушла. Я достал зубочистку из супа и облизал. Смотрю на часы. Съел черный хлеб, принялся за белый. В супе кусочки моркови, свеклы; выловил, осталась жирная вода. Жирная вода с белым хлебом. Прислушиваюсь: странный звук. Урчит. А, он первый раз ест мясо. Смотрю на часы, но забрать у него мясо не поднимается рука, нет сил; вернее: его от мяса. Подхожу к стойке. Появляется официантка. Отдаю ей деньги. Говорю ей: