- Костя, - я повернулась к говорившему. Пижонский голубой пиджак, залитый лаком рыжий чуб, новые очки – друга было не узнать. - Спасибо, конечно, за комплимент, но что ты здесь делаешь в таком виде? Для гостя как-то уж очень ярко.
Вместо ответа Костя поправил бабочку и смахнул невидимую соринку с лацкана.
- Нет! - я догадалась, на что он намекает. - Этого не может быть!
- Ну не только ж тебе сверкать на сцене, - мой редактор цвел как майская роза.
- Да ты уже наверное забыл, как микрофон держать.
- Ты ко мне несправедлива!
- Твой последний эфир был при царе Горохе. - Какими бы наши отношения не казались со стороны, но Костю я никому не дала бы в обиду. Даже ему самому. - И точно помню - в сетке ведущих не было твоей фамилии. Только среди гостей!
- Ну... - друг опустил взгляд в пол. - Для того, чтобы вынести на сцену цветы самой красивой болельщице не обязательно помнить, как держать микрофон.
От сердца отлегло. Отпаивать коньяком после шоу никого не придется, и выдумывать байки, что заикание это модно – тоже.
- Ну, раз ты сегодня "принеси-подай", то ладно. Если хочешь, могу еще тебя в помощники моей подавальщице статуэток записать. Приз за наибольшее количество голов в чемпионате все будет поувесистее букета цветов.
- Вот правду говорят, что ты циничная су, - с показной обидой проворчал Костя.
- Правду, - не стала спорить. - И про "циничную су", и про "алчную тва". Другим всегда виднее. У них особый глазомер.
После признания мной своих грехов Костя сдулся. Даже морщинки на лбу расправились.
- Блин, - неожиданно спохватился он, - я ж тебе главное забыл сказать. И утром не успел, и сейчас чуть из головы не вылетело.
- Слушаю, - от нехорошего предчувствия у меня внутри все сжалось.
- Твой тайный поклонник опять объявился. Вера Пална после утреннего эфира нашла коробку под твоим столом... - Костя замялся.
- Что в ней? – кровь отлила от лица.
- Мы не хотели открывать... Ну мало ли, может там был подарок, но запах...
- Говори, что внутри, - изображать беззаботность было непросто, но я очень старалась. Хватит нам и дерганной ведущей, пусть хотя бы редактор останется спокоен.
- Там оказалась детская машинка. Старая. У меня такая была в детстве. И... Голубь. Мертвый.
Я мысленно выругалась. С машинки и голубя все началось три года назад. Закончилось залитой красной краской куклой. Может быть было и еще что-то... Чтобы сберечь мою психику, Костя вполне мог утаивать информацию, но из-за гибели Светы я тогда полностью выпала из жизни и разбираться ни с чем не стала.
- Охрана, как обычно, никого подозрительного не видела? - можно было и не спрашивать.
- Нет, - друг развел руками. - Они и камеры проверили. Коробку на этаж никто не вносил.
- Почему-то я не удивлена.
- Может, полицию вызовем?
- Ага. И ГРИНПИС! Голубя предъявим, - я потерла виски, голова начала болеть, а мне еще предстояло взойти на сцену.
- Но что-то делать нужно? В прошлый раз он следующую коробку тебе под квартиру подкинул.
- Может, ничего и не будет, - попыталась отмахнуться.
- А если будет? - Костя вцепился в меня как клещ. - Ты помнишь, как тебя в прошлый раз колотило? Я лично помню хорошо. И повторения не хочу.
- Не пугай меня.
- Жанн, давай все же обратимся, куда следует.
- Костя, да это детский сад! – я уже начала заводиться.
- Я от тебя не отстану. Или вызывай полицию, или поживи у меня пару дней.
- Ладно... Давай так: я пару дней поживу в гостинице, все равно из-за нового проекта эту неделю только спать домой езжу. Если все хорошо - забываем. Если коробка будет - сама вызову полицию.
- Но ты обещаешь?
- Клянусь!
- Честно-честно? - Костя сощурился.
- Я тебе хоть раз врала?
- Ты умеешь мастерски не договаривать.
- Всего лишь берегу твою и мою нервную систему. Скажи спаси...
Договорить я не успела. Вы наверняка слышали выражение "сердце в пятки ушло". Это, когда стоишь на вершине горы над пропастью, но вдруг порыв ветра резко ударяет в спину, и ты падаешь. Тоже самое произошло и со мной. Большая теплая ладонь легла мне на талию, на пару сантиметров ниже глубокого выреза, и сердце рвануло вниз.
Не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто рядом. Не нужно было спрашивать. На огромном голубом шарике под названием Земля был только один мужчина, от прикосновений которого все мои нервные окончания коротило.
Прошел год, пять месяцев и шестнадцать дней. Я надеялась... Я сделала все, чтобы эта зависимость исчезла…
Время не лечит.
Глава 2.
Жанна.
Вместе со шрамами мужчины на душе оставляют еще и знания, опыт, который позволят лучше ориентироваться на минном поле отношений. Словами, действиями они утверждают власть или дарят радость. Прикосновениями передают свои эмоции и признаются в чувствах.