После смерти Кэролайн Ральф начал рано просыпаться. Едва ли не каждую ночь он по-прежнему ложился в постель после одиннадцатичасовых новостей и почти сразу погружался в сон, но вместо того, чтобы просыпаться примерно без пяти семь, за пять минут до сигнала радиобудильника, он начал просыпаться в шесть. Поначалу он считал это всего лишь следствием немного увеличенной простаты и семидесятилетних почек, но никогда раньше ему так жутко не хотелось помочиться при пробуждении, и ему ни за что не удавалось заснуть после того, как он освобождался от накопленной жидкости. Он просто лежал в постели, которую столько лет делил с Кэролайн, ожидая, пока наступит без пяти семь (по крайней мере без четверти), чтобы можно было встать. В конце концов он оставил все попытки снова задремать; просто лежал, сложив свои длиннопалые, слегка опухшие ладони на груди и уставясь в покрытый тенями потолок; собственные глаза представлялись ему огромными, как круглые дверные ручки. Порой он думал о докторе Джемале, возводящем свой маленький участок здания американской мечты в Уэстпорте, где звучал теперь его голос с легким успокаивающим индийским акцентом. Иногда Ральф вспоминал места, куда они ездили с Кэролайн в прежние деньки, и часто возвращался к жаркому полудню на Сэнди-Бич в Бар-Харбор, где они сидели за столиком летнего кафе в купальных костюмах, под большим ярким зонтом, ели сладких поджаренных моллюсков и пили пиво из длинных бутылок, глядя на лодки, снующие по темно-синей глади океана. Когда это было? В 1964-м? Или 1967-м? А имеет ли это значение? Едва ли.
Изменения в его графике сна тоже не имели бы значения, если бы ими все ограничилось; Ральф привык бы к этим переменам не только с легкостью, но и с благодарностью. Все книжки, которые, он проштудировал этим летом, казалось, сводились к одной-единственной народной мудрости, что он слышал всю свою жизнь: с возрастом люди начинают спать меньше. Если бы потеря примерно часа сна за ночь была единственной платой за сомнительное удовольствие «молодого человека лет семидесяти», он заплатил бы с радостью и считал бы, что легко отделался.
Но перемены на этом не закончились. К первой неделе мая Ральф просыпался вместе с пением птиц — в 5.15. Несколько ночей он пытался спать с затычками в ушах, хотя с самого начала не верил, что это поможет. Его будили не птицы и не грохочущие время от времени выхлопы грузовиков на Харрис-авеню. Он всегда был из тех ребят, которые могут спать под звуки походного духового оркестра, и не думал, что тут что-то изменилось. Изменилось что-то в его голове. Был там один рычажок, который какая-то сила поворачивала с каждым днем чуть раньше, и Ральф понятия не имел, как ему одолеть эту силу.
К июню он выпрыгивал из сна, как чертик из табакерки, в 4.30, самое позднее — в 4.45. А к середине июля — не такого жаркого, как июль 92-го, но достаточно поганого, благодарим покорно — он уже просыпался около четырех. Именно в эти долгие жаркие ночи, занимая столь малое пространство кровати, где они с Кэролайн в жаркие ночи (и в холодные тоже) столько раз занимались любовью, он начал понимать, в какой ад превратится его жизнь, если он вообще лишится сна. При свете дня он еще не утратил способности подтрунивать над этим предположением, но вместе с тем уже начинал понимать кое-какие мрачные истины относительно темной души Ф. Скотта Фицджеральда[7], и в соревновании всех этих истин главный приз получила следующая: в 4.15 утра все кажется возможным. Все, что угодно.
Днем он мог продолжать твердить себе, что это просто перенастройка цикла сна, что его организм совершенно нормальным образом реагирует на несколько больших перемен в его жизни — прежде всего на два самых значительных события: уход на пенсию и потерю жены. Порой он прибегал к слову «одиночество», когда думал о своей новой жизни, но убегал от отвратительного слова-на-букву-«д», запихивая его в самую глубокую кладовку своего подсознания всякий раз, когда оно начинало поблескивать в его мыслях. Одиночество — нормальное явление. Депрессия — почти наверняка нет.
Может, тебе нужно побольше физических упражнений, думал он. Совершай прогулки, как прошлым летом. В конце-концов, ты ведешь довольно-таки нездоровый образ жизни — встаешь, ешь тосты, читаешь книгу, смотришь телевизор, вместо обеда съедаешь сандвич в «Красном яблоке», напротив своего дома, немножко возишься в саду, иногда ходишь в библиотеку или болтаешь с Элен и малышкой, когда они выходят из дома, ужинаешь, иногда посидишь на крыльце и поговоришь немного с Макговерном или Лоис Чэсс. Что потом? Почитать, посмотреть телик и ложиться. Сидячая жизнь. Скука. Ничего удивительного в том, что ты рано просыпаешься.
7
Френсис Скотт Фицджеральд (1896–1940) — известный американский писатель, автор романа «Великий Гэтсби».