— Эй! — крикнул толстый мужик Эду. Голос, вырывавшийся из этой широкой груди и объемистого живота, был на удивление тонким, почти писклявым. — Где это ты права получал? В каком-нибудь гребаном «Сиэрсе и Робаке»?[3]
Покачивающаяся и подрагивающая голова Эда немедленно повернулась в сторону здоровенного мужика, как радарная установка, следящая за пролетающим самолетом, и Ральф в первый раз как следует рассмотрел глаза Эда. Он почувствовал, что в груди у него загорелся тревожный сигнал, и неожиданно побежал к месту аварии. Эд тем временем двинулся к мужчине в вымокшей от пота белой рубашке и кепке. Он важно вышагивал на прямых, негнущихся ногах, высоко подняв плечи; его обычная легкая походка совершенно переменилась.
— Эд! — крикнул Ральф, но свежий ветерок — теперь уже холодный, предвещающий дождь, — казалось, отшвыривал звуки еще до того, как они слетали с его губ. Эд и не подумал обернуться. Ральф прибавил ходу, забыв про нытье в ногах и дергающую боль в пояснице. В широко раскрытых, неморгающих глазах Эда Дипно он увидел не что иное, как убийство. У него не было абсолютно никакого опыта, на котором могло основываться такое утверждение, но он не верил, что мог ошибиться и спутать с чем-то этот красноречивый блеск; такой взгляд бывает у бойцовых петухов, когда они бросаются друг на друга и вовсю лупят шпорами.
— Эд! Эй, Эд, постой! Это я, Ральф!
Эд не оглянулся, хотя Ральф был теперь уже так близко, что его невозможно было не услышать — даже при таком ветре. Толстяк, во всяком случае, оглянулся, и Ральф прочитал в его взгляде неуверенность и страх. Потом толстяк снова повернулся к Эду и примиряющим жестом поднял руки.
— Послушай, — сказал он. — Мы можем договориться…
Больше он ничего не успел сказать. Эд сделал еще один торопливый шаг по направлению к нему, выбросил вперед костлявую руку — она выглядела очень белой на фоне быстро темнеющего неба — и шлепнул толстяка по его отнюдь не безвольному подбородку. Раздался звук, похожий на треск детского духового ружья.
— Скольких уже убил? — спросил Эд.
Вытаращив глаза и открыв рот, толстяк прижался спиной к кузову своего пикапа. Деревянная походка Эда показалась Ральфу до странности уверенной. Он подошел к толстяку и встал вплотную к нему, живот к животу, как будто не замечая того факта, что водитель пикапа на четыре дюйма выше и на сто с лишним фунтов тяжелее. Эд размахнулся и ударил его снова.
— Давай! Признавайся, храбрец… скольких ты уже убил? — Его голос сорвался на крик, который потонул в первом серьезном громовом раскате.
Толстяк отпихнул его — жестом, в котором чувствовалась вовсе не агрессивность, а лишь обыкновенный страх, — и Эд отлетел назад, стукнувшись спиной о смятый капот «датсуна». Он тут же выпрямился, сжав кулаки и готовясь прыгнуть на толстяка, который склонился над кузовом своего пикапа; его кепка сползла набок, а рубашка выбилась из-под пояса сзади и на боках. Внезапное воспоминание прорезало мозг Ральфа — небольшая пантомима о трех художниках, которую он видел много лет назад, и он ощутил неожиданную волну сочувствия к толстяку, в тот момент крайне нелепому и до смерти напуганному.
Эд Дипно не выглядел нелепым. Он поджал губы и смотрел на противника не моргая. Больше, чем когда-либо, Эд был похож на бойцового петуха.
— Я знаю, чем ты все время занимался, — прошептал он толстяку. — Ты думал, мы тут комедию ломаем? Думал, ты и твои дружки-мясники сможете скрывать это веч…
В этот момент, пыхтя и задыхаясь, как старая заезженная кляча, подбежал Ральф и схватил Эда за плечи. Жар под тонкой майкой поразил его; он словно обхватил руками горячую духовку, и, когда Эд обернулся и посмотрел на него, у Ральфа возникло мгновенное (но незабываемое) впечатление, что именно в раскаленную духовку он и заглянул. Никогда в жизни он не видел столь откровенной беспричинной ярости в глазах человека; он вообще никогда не подозревал, что подобная ярость может существовать.
Ральфу мгновенно захотелось отскочить, но он подавил первый импульс и остался на месте. Ему пришло в голову, что, отступи он на шаг, Эд набросится на него, кусаясь и царапаясь, как бешеный пес. Полный абсурд, конечно. Эд — ученый-химик, Эд — член клуба «Книга месяца» (из тех, что покупают в книжных магазинах двадцатифунтовые фолианты типа «Истории Крымской войны» и не обращают внимания на книги из основной секции), Эд Дипно — муж Элен и отец Натали. Черт, да ведь Эд — его друг…