пока ей не суждено попасть на работу, она хотя бы проверит электронную почту. А еще побродит по сайтам, заглянет в ЖЖ и, может, даже напишет, что с ней случилось. Это все на тот случай, если она сильно опоздает на работу, и тогда, может статься, не будет ни одной свободной минуты. Она подошла к столу, тихонько пробралась в кресло, положила руку на мышку и посмотрела на него, спящего. Совсем не ее муж. Интернет встретил ее, как родную, и она надолго забыла о течении времени, в каких бы долях секунды оно ни измерялось. А поэтому вышла из Интернета только из-за ощущения голода – на работе как раз наступало время обеда. Выходя из компьютера, она не удержалась от искушения порыться в нем напоследок – в тех папках, названия которых не казались ей чересчур научно пугающими. Это очень нехорошо, сознавала она, потому что залезла в личные его папки, но, видимо, не настолько уж личные, убеждала она себя, если все лежит на виду и ничего не защищено паролем. Она нашла папку «Фото» и долго рассматривала фотографии. Вот он в горах, лезет по леднику, вот в клубах снежной пыли несется на снегоходе, вот он сплавляется по горной реке на байдарке, вот выходит из дорогого спорткара, а вот управляет небольшим самолетом. Вот он сидит со спиннингом на корме яхты, а вот плывет с аквалангом за рыбой-пилой, которая скользит по самому дну, и пила у нее расположена вовсе даже не вертикально, как на стене, а горизонтально, словно это действительно бензопила, и она собирается валить какой-то подводный лес. Вот он загорает на пляже, вот прыгает в голубой бассейн на фоне шикарного отеля, вот он на верблюде, вот на страусе и так вцепился в длинную шею, будто сейчас задушит бедную птицу, а вот он в сомбреро, одетый в пончо, едет на лошади мимо кактусов. Вот он в Риме, вот он в Нью-Йорке, вот он в Венеции, а вот в каком-то горном шале на фоне заснеженного Монблана, и везде, буквально везде, будь то в самолете, в машине, на яхте, в горах, в пампасах, в тайге, в ресторане, в джинсах, в смокинге, в плавках, всюду рядом с ним какая-то красивая девушка – сбоку на сиденье или сидящая за спиной, на руках, на коленях, на шее, под ручку, в обнимку, вповалку и даже, невесомая, в воздухе с вытянутыми ему навстречу руками, в затяжном прыжке с парашютом, пока парашют еще не раскрылся. Возмутившись, она захлопнула крышку компьютера и твердо сказала себе, что сейчас ляжет спать. И прекрасно уснет несмотря ни на что. Нет, конечно, она не будет ложиться в одежде, в которой ходит на работу, она сейчас пойдет в ванную, потом разденется, ляжет, а когда проснется, уже снова будет рядом со своим мужем. Решимость ее ослабла, когда через прихожую, бочком-бочком, она продвинулась в коридорчик, к ванной, прислушиваясь к звукам на кухне. Но там было тихо. Заснули, что ли, подумала она. Еще один шаг вперед. Президенты исчезли. Пропали, подумала она, а отчего вдруг пропали? Подошла к окну и посмотрела вниз. Внизу никого и ничего, никакой машины с выдвинутой пожарной лестницей. Она посмотрела вверх, не свисают ли с крыши веревки, по которым любит спускаться спецназ. Нет, ничего не свисает, и окно прикрыто на гребенку. Для пущей уверенности она все-таки заглянула в ванную, в туалет, потом вышла в прихожую и посмотрела на входную дверь, под которой лежала собака. Даже сходила в комнату инопланетян и убедилась, что президентов там тоже не видно. Озадаченная, она опять вернулась на кухню. Ну и бардак. Совсем даже не собираясь этого делать, машинально, она стала наводить порядок, выбрасывать остатки еды, мыть посуду. Сама не заметила, как сняла пиджак и надела кухонный фартук, вполне даже чистый, потому что о гладкую клеенку неудобно вытирать руки. На кухню пришла собака и, ткнувшись в мусорное ведро, начала вытаскивать из него и с удовольствием пожирать сладкие шкурки от копченой ставриды. Собачий аппетит оказался заразителен. Она поставила чайник и открыла холодильник. Спать не хотелось. Она пила чай с каким-то пересохшим печеньем, подкармливала собаку и думала о пропавших президентах. У человека все повторяется дважды – вспоминались слова, и в них была какая-то правда. Не всегда готовая размышлять, на это раз она легко сумела сложить один плюс один. Если в первый раз она увидела президентов на площади, а во второй раз здесь… На всякий случай она сходила и убедилась, что по-прежнему видит человека под одеялом. Нет, надо непременно заснуть, в который раз сказала она себе. Встряхнула простыни и застелила диван. И нечего тут стесняться. В конце концов она и так сейчас спит. Спит рядом со своим мужем, и поэтому ей абсолютно все равно, что в этой же комнате на кровати спит кто-то другой. Но она не уснула. Она не уснула и тогда, когда наступила ночь, и он сел за стол, а она легла спать по-настоящему. И днем опять сон не шел. И весь следующий день не спалось тоже, когда он снова лег на кровать и накрылся с головой одеялом, потому что когда светло, он не мог иначе заснуть. Она не знала, сколько прошло миллисекунд, не задумывалась о них. Как только он засыпал, она включала компьютер и начинала рассматривать фотографии. И с каждым разом ей все очевиднее становилось, что на них, рядом с ним, она. Ну точно она. Ой, даже не знала, что фотографии умеют так переделываться. Через неделю он ее застукал. – Ты смотришь мои фотографии? – спросил он. – Это не только твои фотографии, – с вызовом ответила она. – Но хочу тебя о чем-то спросить. Почему на этой фотографии ты один? – На какой? – Вот на этой. Он попросил развернуть компьютер. На одной из фотографий он, действительно, был не с ней. Кроме него – только камни, сосны и мох. – Эта-то? – Он зевнул. – Это когда я умру, я хочу, чтоб меня сожгли, а прах высыпали вот здесь. – Почему? – Не люблю покойников. Не хочу всю жизнь лежать рядом с покойниками. – Ты хочешь остаться один? – с ревнивым укором спросила она и тут же закатила небольшую истерику: – Но я же не виновата, что я не могу заснуть! – Ты не виновата. – Конечно, не виновата. Но, если по совести, она уже и сама не испытывала никакого желания спать и, мало того, ее не покидало ощущение, что она прекрасно, досыта выспалась. Так бывает только раз в год, в воскресенье, при переходе на зимнее время. К тому же, как и в любое другое хорошее воскресенье, ей совсем не думалось о работе, потому что дел хватало и дома. Неделя прошла не зря, думала она. Они вместе ходили обедать и еще за продуктами и еще купить кое-что из одежды. Два раза смотрели кино в кинотеатре «Ударник», один раз были в театре Ермоловой и подолгу гуляли в Александровском саду перед сном. Перед ее сном, который никак не наступал. Нет, по большому счету, думала она, ей не в чем себя упрекнуть. Каждый вечер она честно ложилась на диван и закрывала глаза: он не позволял, чтобы она ходила по комнате, когда он работал. Она лежала с закрытыми глазами и получала даже удовольствие, оттого что не спит. В этом были свои небольшие прелести. Ей нравилось временами ворочаться будто во сне и будто нечаянно сбрасывать на пол зеленую кошку, которая заимела привычку ложиться ей на ноги. За эти ночи он только раз подсел на диван и спросил ее: спишь? Не сплю, сказала она, тогда он лег рядом, и они занимались любовью. А потом еще сидели на кухне, ели и пили все подряд, что могли найти в холодильнике. Конечно, ел больше он и пил больше он, а поэтому ночью уже не смог сидеть за компьютером и свалился со стула в кровать. А под утро она сама едва не заснула, переволновавшись, что сбила ему режим и теперь пройдет еще больше дней, прежде чем он закончит труд. – Ты скоро? – спросила она через год или два. – Скоро, – ответил он. И больше она не спрашивала, а только ждала.