— Да хватит тебе! Петровна умерла от рака, не успела и попробовать омолодиться… Ну, умер кто-то, так ведь возраст — то у всех у вас какой был! Долгожителей собирали по всем стардомам России, им и без посторонней помощи помирать уж пора было. Так что нечего паниковать, все когда-нибудь умрем… — легко закончил он. — Располагайтесь, дамы, завтра вам выдадут все необходимое — белье там всякое, халаты. Потом решу, кто где будет работать.
— Ишь, мужиков-то не берут, только над бабами куражатся… — продолжала Наталья.
— А кто все время молодится, мужики или женщины? Кто кремами пользуется, подтяжки делает? То-то, потому женщин и везут, им лекарство должно подходить. Кстати, старики тоже тут были, не только бабки. Ну, все, баста, спите.
Олег Аркадьевич торопливо вышел. Кажется, ему было стыдно смотреть на побелевшие, вытянувшиеся лица женщин. Так, примерно этого она и ожидала… Вот такая, значит, у нее будет смерть — на лабораторном столе. Не зря по дороге сюда вспоминала всю свою жизнь, словно прощалась перед смертью…
— Ях-ях-ях, — заохала на свой манер Галя.
Ночью Мария долго ворочалась, ее напарницы уже храпели, а она никак не могла заснуть, в конце концов встала, натянула чей-то халат, висевший на вешалке у двери, скорее всего, он уже не понадобится своей хозяйке, и вышла в коридор. Прошла до холла, а там — к окну. Бездумно смотрела на черное южное небо, усыпанное яркими звездами, на темные силуэты деревьев, на далекую сторожевую вышку с часовым. По двору пробежал громадный пес — тоже, наверно, сторож…
— Чего не спишь?
Она вздрогнула, обернулась — рядом стоял Хан в длинном полосатом махровом халате, подошел так неслышно… Смотрел на нее, сощурившись, подозрительно, недобро…
— Не могу заснуть… — она решила воспользоваться моментом и поговорить с хозяином их жизни, попросить, чтобы он отпустил ее, даже рот открыла, собираясь произнести: «Отпустите меня», — и тут же поняла, что это напрасно, зачем же тогда унижаться?
— И что ты хотела сказать? Чтобы тебя отвезли домой? — он насмешливо смотрел на нее. — Правильно, что не стала этого говорить.
— Почему?
— Бессмысленно, никого не отпущу. И чем же ты хотела мотивировать свою просьбу, какие есть основания? Что-то для кого-то изменится, если ты не вернешься?
Мария задумалась, а что может измениться? Да ничего не изменится. Сын небось и без нее поступит в институт, а муж другую себе найдет… На работе и вовсе не заметят ее исчезновения…
— У меня вот есть цель в жизни, глобальная, так сказать, от ее достижения у многих жизнь поменяется к лучшему. Наверно, из-за этого я и живу, хотя мне предрекали смерть еще семь лет назад. Я нужен человечеству.
— Я тоже нужна, — строптиво ответила она.
— Зачем? Кому? — Он даже рассмеялся. — Ну, расскажи, чем ты там занималась? И что такого особенного не успела сделать, нужного человечеству?
— Думаю, важнее быть нужной одному конкретному человеку, чем всему человечеству. Все человечество — это слишком расплывчато, все равно, что никому…
— Ну, это спорный вопрос. Если я найду способ продления жизни, молодости, то сколько людей будут мне благодарны! И неважно, что нескольким уже прожившим свое теткам, придется ради этого умереть. Ты вот явно свою задачу выполнила — детей родила, верно? Небось этим и гордишься.
— Да, я считаю, что для женщины главное — родить и вырастить умных и здоровых детей, мужчины же пусть двигают прогресс, раз рожать не умеют… А если мужчина заставляет жену еще и работать, то выходит, это он не состоялся как мужик. Хотя и мне гордиться особо нечем, я не мать — героиня.
— Если это твое жизненное кредо, тогда что еще от тебя ждать? Из детородного возраста ты уже вышла, зачем тебе жить дальше? Чтобы борщ мужу сварить? Да чтобы самой его есть и мужа пилить? Признайся, ведь пилила почем зря? — Он явно развеселился и вдохновенно продолжал унижать Марию: — Такие, как ты, только место занимают под солнцем.
— Не я придумала, чтобы люди жили до старости… Должен же кто-то и борщи варить… И потом, я не только мужу, а и сыну нужна.
С этими словами Мария направилась было к своей комнате.
— Стой!
Она не успела остановиться, повернуться, как ее плечо ожег удар плетки. Женщина вскрикнула и невольно схватилась за больное место.
— Мы еще не договорили. Заруби себе на носу, на будущее: если не хочешь получать порку, то жди, когда тебе позволят уйти. Я тебя еще не отпускал… — он помолчал и продолжил, как ни в чем не бывало: — Сколько лет твоим детям?