Мария наклонилась над ней, забирая тарелку, и увидела в ее волосах седые пряди… Странно, раньше этого не замечала. У молодой девушки появились морщинки у глаз и чуть отвисли щеки. Странно, ей же лет двадцать пять, не больше…
— Надя, а ты не заболела? Что-то плохо выглядишь…
— Да нет, ничего не болит.
Она вообще сильно изменилась, стала гораздо спокойнее себя вести, уже не носилась с топотом по коридорам, перестала выходить на ежевечерние посиделки в холле.
— Маша, а у тебя волосы не лезут? — вдруг спросила Надя.
— Нет, не замечала…
— А у меня сыпятся. Думаю, это из-за воды. Что тут за вода? Неужели нельзя возить хорошую? И с лицом что-то — не пойму, кожа стала сухая, тонкая… Это все вода…
Надино состояние уже всем бросалось в глаза, девушки обсуждали эту тему между собой, все пришли к выводу, что у нее онкология, с единственным внутривенным уколом полученным ею на второй день приезда, состояние ее здоровья никто не связывал.
Как-то после обеда Мария услышала разговор Хана и Павла, молодого врача, они упомянули имя Надя.
— Нет, Паша, такие сильные изменения за короткий срок вызовут нежелательный интерес.
— Да сейчас все помешаны на диетах, надо просто его прием увязывать с какой-нибудь диетой или патентованным лекарством для похудания.
— В принципе, конечно, можно этот препарат предлагать исключительно для толстяков…И все-таки, я предпочитаю более пролонгированное действие.
И еще Мария обратила внимание, что Леонид Сергеевич, зам Хана, прислушивается к этому разговору, стараясь, чтобы шеф этого не заметил.
Странно, ведь вместе работают, наверно, мог бы и открыто подойти поговорить… Как и в любой другой организации, здесь свои подводные течения.
Мария не раз пыталась расспросить Хана об этом научном Центре, куда она попала, но он не хотел ничего говорить о нем, а если и отвечал, то крайне скупо.
— Если здесь занимаются проблемами омоложения, то почему такая секретность, почему охрана на вышках? — допытывалась она.
— Э-э-э, вообще-то, над омоложением работают только в этом корпусе, а в других более серьезная тематика… — он поморщился: — Ну зачем тебе все это?
Мария не решилась настаивать, и тема была закрыта.
Ирочка перестала ходить жаловаться, несколько дней не появлялась, и Мария решила, что наконец-то все свершилось, но однажды, когда она уже спала, девушка снова пришла к ней. Мария покорно вышла в коридор, и там, в тупике, Ирочка расплакалась. Старшая подруга обняла ее:
— Ну-ну, не плачь… Что, так погано? Знаешь, многим женщинам сразу не нравится, ты потерпи, милая, может, все не так уж и плохо, еще так мало времени прошло. Мы тут сколько уже? Месяца два? И не сразу же ты с ним стала спать, так что, может быть, все переменится…
— Нет, не переменится, он меня не хочет…
— Что? — удивилась Мария. — Ты ему не понравилась?
— Он меня еще ни разу к себе не позвал, то Лику зовет, то Риту, то их обоих, а меня нет… — рыдала она. — Каждый вечер говорит: «Малыш, тебе пора бай-бай».
— Так чего же ты плачешь? Ты же не хотела с ним спать, и вот так все хорошо вышло…
Ирочка зарыдала:
— Я его люблю…
Мария села в кресло, вот так поворот…
— Ира, это такой жестокий, безжалостный человек, он так бессовестно обошелся со всеми нами, насильно сюда привез, завел себе гарем, а ты говоришь о любви? На воле ты же училась?
Ира кивнула.
— Вот, а он лишил тебя всего, родителей, друзей, учебы, там у тебя был бы муж, для которого ты стала бы единственной…
Жаль, что она сама не стала единственной для своего Вениамина…
— Мне никто не нужен, я только его хочу… — причитала девчонка.
— Ну так скажи ему…
— Да? — слезы тут же высохли. — А можно?
— Да почему же нельзя? Спроси, когда же будет твоя очередь…
— Ладно, — Ирочка вскочила и ушла.
Вот блин, вечером она должна выслушивать откровения влюбленной девчушки, а ночью ее саму заставляют изливаться перед объектом этой страсти. Просто анекдот. Заснуть ей уже не удалось, и как всегда в два ночи она уже сидела в пустом холле. Попросить, что ли, Хана обратить внимание на Ирочку? Использовать личные связи, так сказать… Бедная девочка, уже измучилась: то так сильно не хотела, а теперь еще сильнее хочет…
Но хозяин пришел особенно хмурый, ему было не до шуток, Хана опять мучили головные боли, и Марии пришлось осторожно массировать ему шею и голову. Разговаривать он был не склонен, просто попросил ее опять рассказать что-нибудь.
— Да жизнь у меня не такая была, чтобы рассказывать о ней второй месяц подряд. Не знаю уже, о чем говорить…