Асфальт парил — Светлана залила весь двор, она стояла со шлангом и, распыляя струю, поливала газон. Мария дохромала до своей одежды и замерла: с джинсов стекала вода. Светлана насмешливо смотрела на нее. У Маши не было сил возмутиться, она сняла футболку, отжала ее, вновь повесила, потом выжала джинсы, но не успела отойти и пару шагов, как Светлана опять окатила ее вещи водой.
— Напрасно ты притащилась, сегодня они не высохнут, видишь, какая погода влажная…
Ну что же, она хотела броситься в пропасть, а ей всего лишь предлагают попоститься… Ужина у нее сегодня не будет. Говорят, если организм не отвлекается на переработку пищи, выздоровление идет быстрее. Проверим, как быстро заживут ее синяки… Она была так измучена пробежкой по горам, что и голод не помешал ей заснуть вновь, даже не слышала гонга, приглашающего всех в столовую.
Во время обеда Хан заметил отсутствие Марии, но ничего не сказал. Когда же ее не оказалось за столом и во время ужина, потребовал объяснений у Олега. Тот легко соврал:
— Не хочет есть, отсыпается, находилась по горам…
Вечером перед отбоем Мария снова проснулась и прогулялась во двор — ее джинсы словно только что вынули из воды. Она сняла свое барахло, отжала и понесла к себе в комнату — до утра высохнут и на спинке кровати. Живот подвело, как же люди постятся? Она вот всего сутки не ела и уже думать ни о чем не может, кроме еды. Поскорей бы заснуть, дожить до завтрака. Но утром она вообще не обнаружила одежды, исчез даже халат. В одной страшной ночной рубашке и в душ не пойдешь — надо пересечь коридор, а сейчас уже люди ходят, неловко…
Проснулась Галя:
— Ты чего сидишь?
— Халата моего нет, ты не знаешь, куда делась моя одежда?
— Не знаю, возьми мой…
Валя тоже не заметила, куда исчезли вещи Марии. Они собирались идти на завтрак.
— Ты весь вечер проспала… Расскажи, как ты сбежала? Что это ты надумала?
— Нам ничего не сказала…
— Не успела… Увидела, что траву косят, и решила бежать, не могла вам ничего сказать.
— Какую траву? О чем ты говоришь? Ладно, чего сидишь? Пошли, а то опоздаем, последнее время Шура ходит злая, не пустит, закроет дверь перед носом.
— А в чем? Одежда-то пропала…
— Куда ты ее засунула? — Галя разговаривала сквозь зубы.
— Никуда, здесь все висело…
— Украли? — засмеялась Валя. — Кому оно нужно? На половые тряпки, что ли?
— Принесите мне что-нибудь покушать…
— Ты же знаешь, Шура не любит, когда с собой берут еду…
— А я сразу иду в прачечную, сюда не вернусь.
Галина и раньше завидовала и злились на Марию за то, что та свободно располагает своим временем — подумаешь, часок поболтает ночью на диване, это не работа! Теперь же ей и вовсе не понравилось, что она бежала одна, не подумав о них. А Мария думала, но понимала, что побег втроем невозможен. Ведь ясно, что, во-первых, охрана на вышках не проморгала бы прогулку трех женщин по контрольной полосе к забору, а уж такую картину — пухленькая Галя под оградой, Мария просто представить не могла, для этой толстушки нужно было бы копать туннель. Во-вторых, как бы они Валю тащили в горы? В таком возрасте по горам не бегают. К тому же, их исчезновение все окружающие заметили бы гораздо раньше — ведь Валентина и Галина работали не в одиночестве и во двор они практически не выходили, а уж тем более, не бывали в саду.
— Ну ладно, ничего со мной не случится, идите.
На этот раз Хан, только войдя в столовую, сразу спросил о Марии.
— Она в комнате сидит, джинсы пропали, не может прийти, — простодушно объяснила Галя.
— Не понял, что значит «пропали джинсы»? Пусть наденет другие.
— Так у нее одни остались, сменку-то она в саду оставила, когда сбежала…
— Вы хотите сказать, что у нее больше нет одежды?
— Ну да. Халат тоже пропал, да Шура в халате не разрешает, вчера она ее не пустила.
Шура тут же попятилась на кухню и в этот день не показывалась на глаза хозяину. А Галя, обрадованная вниманием и возможностью поговорить с самим Ханом, радостно выкладывала все, не замечая, что у того начинает дергаться глаз.