Эти перепады настроения случаются часто. Несколько раз на дню — это легко.
Боулби и Эйнсворт были тысячу раз правы, думаю я, лёжа в темноте.
В общей сложности я буду общаться с Катей всего 1,5 месяца, но уже в первые две недели успею понять неуравновешенность её натуры. Малейшее несогласие с её мнением по самому незначительному вопросу приводило к такому эмоциональному возбуждению, что в её голосе с лёгкостью начинали звучать повышенные напряжённые нотки, и звенящим тоном произносилась коронная фраза "Мы сейчас поссоримся"… Такой мягкий намёк, чтобы я не спорил с ней.
Диалог — не самый её любимый способ общения. Вывести Катю из себя — вопрос нескольких секунд и одной фразы "А вот я не согласен"…
А насчёт сына… Учитывая нестабильность эмоционального состояния самой матери, этиология конфликтов с сыном и его поведения представляется очевидной.
Что интересно, амбивалентность в отношении к сыну прослеживалась и у неё самой. Так, после одного из скандалов она убитым голосом твердила мне, что он невыносим, что он неуправляем, что с ним невозможно. Но стоило мне тут же поддержать её, ободрить, так она помолчала несколько секунд и тут же стала говорить прямо противоположное тому, что говорила только что.
— Да, вообще, он у меня самый замечательный. Он очень умный, талантливый. Он самый лучший…
И опять же она твердила это, как завороженная. Я в тот момент несколько напрягся от её неадекватности, это честно.
В общем, утром следующего дня, когда мы просыпаемся, в комнату вбегает Ваня. Он сияет, он цветёт!
Подбегает к маме — в его руках сложенная пополам бумажка. Протягивает её и говорит: мамочка, тебе подарок!
Счастливая Катя разворачивает лист — на нём изображены какие-то каракули и надпись "Люблю тибя!".
— Ой, Ванечка, спасибо, — улыбается Катя во всё лицо, продолжая лежать в кровати.
— Я обожаю тебя, мамочка! — взвизгивает Ваня и с распростёртыми объятиями вспрыгивает на маму.
Ваня вытягивает губы для поцелуя — он любит маму.
Резко наступает коленом на её грудь — он ненавидит маму (Катя громко охает).
Он склоняется над ней, чтоб поцеловать — он любит маму.
При этом локтем упирается ей в горло — ненавидит маму (Катя хрипит, но сохраняет удивлённую улыбку).
— Я люблю тебя, люблю, — радостно щебечет Ваня и целует маму, целует — любит её.
При этом ударяет лбом в её глаз — ненавидит маму (Катя снова охает).
Мама отвечает на поцелуи сына и одновременно охает от его грубых тычков в её тело. Я впервые вижу такое, это честно. Я опешил… Настолько это всё выглядит дико.
После минуты жарких объятий и поцелуев Ваня убегает из комнаты. Я спрашиваю Катю слегка растерянно, часто ли такое бывает?
Она с улыбкой переспрашивает: это ты о его неуклюжести? Случается иногда…
Она улыбается. Бывает слегка неаккуратным, добавляет она.
Вот оно как, думаю я.
При желании, конечно, можно такие действия назвать неаккуратными, неуклюжими, но если смотреть глубже, то во всех этих тычках в грудь, горло и в лицо, во всех "неуклюжих объятиях" сына усматривается чёткая логическая связь с событиями минувшего вечера. А вероятно, и всего детства.
Даже проявляя любовь к своей маме, такой ребёнок, движимый бессознательной мотивацией, будет завуалировано выражать и свою злобу на неё.
— Мама, смотри! Я помыл твою любимую вазу! Ой, упала…
С позиций психоанализа, мало того что никакие случайные ошибочные действия не случайны и не ошибочны, так даже и те действия, которые приводят к, казалось бы, ужасающим последствиям для самого человека, тоже вполне намеренны и закономерны. Если человека периодически грабят, если он периодически становится жертвой мошенников или если же он периодически попадает в опасные для жизни обстоятельства, то ему есть над чем задуматься. Такому человеку резонно задать себе вопрос, зачем он всё это подстраивает? Какие цели этим преследует?
Если с вами какая-либо конкретная неприятность происходила в жизни более чем один раз, то вам есть над чем задуматься. Неоднократности события уже достаточно, чтобы попытаться вскрыть свои глубинные неосознаваемые мотивы для таких "случайных", но закономерных происшествий.