Далее произошло то, что и должно было произойти, Нефедова истошно закричала: "Помогите! На помощь! Человека убили! Помогите!" Нефедова продолжала это выкрикивать, даже когда к ней подбежали еще три женщины. Некоторое время, застыв от ужаса, они разглядывали умиравшего Садовникова. Опомнившись, Свирская и Нефедова побежали искать телефон-автомат. От потрясения ни одна из женщин не догадалась, что телефон, по которому можно было вызвать милицию и "скорую", - рядом, в будке. Ближайший телефон-автомат находился далеко - метрах в двухстах, на Мичуринском проспекте. Пока женщины его нашли, пока дозвонились в милицию, пока приехала оперативная группа и "скорая помощь", "кавказца" и след простыл. Садовников терял последние остатки крови. Все попытки медиков спасти его были практически бесполезны.
Старший опергруппы, отметив, что у раненого отсутствует личное оружие, отправив Садовникова на "скорой", тут же провел опрос свидетелей. Выяснил приметы преступника, передал их дежурному по городу. Все говорило о том, что убийство совершено из-за пистолета.
Из-за пистолета. Опять-таки: ну и что? На этом розыск не построишь. А на чем построишь? На приметах? Если не считать белого пухового костюма, приметы слишком общие. Высокий человек, лет тридцати, восточной наружности, с черными усами. Правда, одна из свидетельниц заметила, что у преступника было будто бы округлое лицо. Но людей южного типа с округлым лицом более чем достаточно. И ни одна из свидетельниц, увидев окровавленного Садовникова, не догадалась посмотреть вниз, на набережную! Впрочем, это бы не помогло. В тот момент "кавказец" наверняка был уже далеко от места происшествия. В утешение опергруппе осталась только сомнительная примета в виде белого пухового костюма. Если учесть расчет, с которым действовал нападавший, белые куртка и брюки были скорее всего умело подобранной отвлекающей деталью, с помощью которой рассчитывалось сбить с толку свидетелей и преследователей.
Иванов включил зажигание, развернул машину. Белый пуховый костюм липа, в этом он был уверен с самого начала. Костюм "Карху" был вовремя снят и спрятан в сумке.
Выждав, пока на перекрестке зажжется зеленый, Иванов поехал назад, в следственную часть прокуратуры.
Гостиница "Алтай"
В кабинете Прохорова все было так же, если не считать снятого пиджака и стоящего на столе стакана чая с заварочным пакетиком. Прохоров несколько раз дернул за нитку, от пакетика поплыло бурое облачко.
- Можем себя поздравить, - сказал он.
- А что?
- Из гостиницы "Алтай" в день убийства выехал Нижарадзе Гурам Джансугович, трижды судимый.
- Кличку не выяснили?
- Теперь уже моя очередь спросить: а что?
- Ничего. - Иванов помедлил. - Не Кудюм?
Прохоров некоторое время с интересом смотрел на Иванова. Наконец будто что-то решив, медленно отхлебнул чай.
- Кудюм, точно. Я предполагал, что вы его знаете. Он проходил в Тбилиси по многим делам. В частности, по последнему с мошенничеством. После отбытия наказания освободился несколько месяцев назад. Выписался вроде бы домой, но по месту жительства в Гудауте его сейчас нет. Местонахождение неизвестно.
- Как его определили? По паспортным данным?
- По паспортным.
- А что-нибудь еще? В номере, например? Ну, там, приметы, следы, прочее?
Прохоров, конечно, догадался, что он имеет в виду: не нашли ли в номере "Алтая" следов пальцев Кудюма.
- Если вы о следах пальцев, следов пальцев, принадлежащих Нижарадзе, в номере не нашли.
В данном случае это было довольно важно: надо все время помнить, что дактилокарта с отпечатками пальцев Кудюма хранится в ГИЦ.
- Леонид Георгиевич, поздравляю вас. Но вы же сами понимаете, Кудюм... - Иванов помолчал. - Кудюм, засветившийся в белом пуховом костюме в "Алтае", это, конечно же, нечто. Но Кудюм не мог убить Садовникова.