3-я глава
«Чисто не там где убирают чисто не там где убирают, а там где не сорят.»
Слежка
Люди повсеместно против слежки. Это оскорбляет. Подрывает доверие. Создаёт напряжённость. «За мной следят!» – и у человека паранойя. Кусок не лезет в горло. Постоянные оглядывания. Страх сковывает члены и путает мысли. Страх чего? Только в чём-то виновный, будет это ощущать по полной программе. Почему же честные против слежки? А что если не следить за другими, а следить за собой. Ни у какой разведки и спецслужбы не хватит ресурсов, чтобы следить за каждым. Следят за избранными. Хотя это и звучит почётно, но вызывает неприятие. Каждый святоша, и не только, восхваляет свою жизнь, но не хочет показать её всю. Только красивую сторону. И после предупреждения за три дня. Почему? Чтобы было красиво! А так, нежданчиком, значит не красиво. Природа не ждёт команды «мотор» и потому у неё нет плохой погоды. Что естественно, то небезобразно! Боятся огласки лишь те, кто что-то скрывает. И приснился сон: такое количество камер во всём мире и программа распознавания лиц, позволило гражданину в открытом доступе находить себя системе «Поток» и вести видеодневник своей жизни. Всё это сон, что не позволит разрушить система. Но ящик «Пандоры» открывается независимо от сопротивления. Гласность разрушает империи. « Империя, ты выйдешь из огня очищенною и преображённой. И в Царстве Божием, тобою обреченным, ты не забудь, Империя, меня!» Стихи Льва Гумилёва. Конечно, вторжение в режимные объекты и секретные лаборатории НИИ не подразумеваются. Пока. Хотя там-то, этих камер наблюдения намного больше. Только по ту сторону монитора за ними следят строго избранные люди со специальным доступом. За ними самими, при этом никто не следит. Это оскорбит их доверие. Их статус. Как будто они не простые люди. Избранные! Тщеславие делает их ранимыми. На этом же могут и играют охотники за секретами. И нет уже более тайны. За энную сумму или с помощью шантажа и угроз, добывается любая информация закрытого типа. Информация из открытых источников не имеет такой цены. Порой цены человеческой жизни. Слежка, где с другой стороны монитора будет весь мир, убьёт смысл тайны. Слежка перестанет быть чем-то унизительным или оскорбляющем доверие. Нужно всего лишь изменить стереотип, условность понимания тайны частной жизни. Для начала. Никто не позволит открыть все тайны сразу. Найдётся куча поводов. Если исходить строго с экономической точки зрения, то можно оправдать даже рабство. Поэтому всё более сложно и многосторонне. От всевидящего ока в современном, технологическом мире, никуда не спрячешься. нужно взять этот пласт информации и пустить во благо всех, а не отдельных групп человечества. Только так справедливость может быть достигнута. Справедливость устроит всех, без исключения. Но понять это смогут лишь потомки. Современное поколение слишком пропитано ложными установками и правилами поведения.»
Он закрыл книгу и задумался. «Всё это красиво на бумаге, но что делать сейчас?» Пожизненный срок, что получил его друг, оказавшийся «козлом отпущения» в громком уголовном деле, только чудом мог выйти на свободу. Он был японцем и намекал на то, что связан с преступным синдикатом «Якудза». Что правда , а что выдумка репортеров Уильям не знал. Его хорошо встречали в семье Тагоши. Окини-сан , мать Тагоши считала его своим сыном. Они вместе выросли на извилистых московских улицах и не раз выручали друг друга в разных ситуациях. И тут как гром среди ясного неба – арест! Ежедневные репортажи в криминальных передачах о кровавой разборке мафии за передел сфер влияния наркобизнеса в столице России. В результате четыре трупа в элитном ресторане. Два японца и двое русских, зарубленных мечом. Русских взял на себя Тагоши. Как оказался двадцати-летний паренёк с катаной в руках, на встрече наркодельцов? Следствие не уточняло. Признание самого Тагоши, хватало вполне. Последовало какое-то распоряжение из центра раскрутить эту историю на всю катушку. Притязания далёкой, от заснеженной Москвы, японской мафии на долю немалого бизнеса на торговле наркотиков, не давала кому-то покоя и дело не сходило с экранов телевизоров и страниц газет. Конечно-же Тагоши, как явившийся сам с повинной, попал под жесточайший прессинг. Человек слаб. Тем более ещё совсем молодой Тагоши. Его признания о кровавой деятельности японских преступников в борьбе за сферы влияния, холодили кровь в жилах. Он не понимал, что роет себе могилу. Уильям точно знал, что Тагоши не гангстер с руками по локоть в крови, а простой обрусевший японец с корнями из Японии. Но это знал только он сам да и его мать – Окини-сан. «Что заставило его давать такие показания?» – часто задумывался Уильям. И вот итог – за двойное убийство и преступную деятельность в составе организованного сообщества, именем Российской Федерации, Тагоши приговаривается к высшей мере наказания – расстрелу. Учитывая молодой возраст и мораторий на смертную казнь, действующий на территории Российской Федерации, она заменяется пожизненным лишением свободы. Что пережила Окини-сан, не передать словами. Не всё было ведомо Уильяму. Японцы после поражения во Второй Мировой войне, для того чтобы выжить, сплотились изнутри. Для понимания и более эффективного момента это выразилось в мелкочастном проявление. Они сплотились не просто как нация, а как семья – корпорация. Каждая группа своей нише. Семья Окини-сан, а значит Тагоши, шли по пути «Якудзы». Но стремление помочь другу, закрывало глаза на многое. Уильям пришёл к Окини-сан.