Эта фраза в последнее время стала для меня мантрой.
- Ты ещё не бесстрашная.
- Значит вы ещё не мой лидер.
Слова слетают с языка ещё до того, как я успеваю их обдумать.
“Что я творю? Он же сейчас размажет меня по стенке как букашку.”
- На ринг.
- Что?
- У тебя что, проблемы не только с мозгами, но ещё и со слухом?! Я сказал, на ринг! Живо!
Третий раз мне повторять было не нужно. Забираюсь на арену, как можно быстрее. Эрик тут же оказывается рядом со мной.
- Смирись с тем, что ты слабая, всячески избегай физического контакта для самозащиты, используй подручные средства, а в идеальном случае оружие. Но если вдруг тебе всё же придётся вступать в бой, не стой на месте. Двигайся, ты маленькая и быстрая, тебя будет не так легко поймать. И учись нападать первой.
- Нападать первой?, - переспрашиваю я, - Чем это поможет?
- Если успеешь пару раз хорошенько врезать, прежде чем противник поймет, что происходит, возможно сможешь уцелеть. А теперь нападай.
В жилах леденеет кровь от ужаса. Но отступать некуда.
Первая же попытка оказывается крахом. Вторая попытка. Третья. Но видимо вскоре лидеру надоел этот цирк. Я получаю довольно ощутимый удар по лицу и падаю.
- Слабачка.
Эрик возвышается надо мной, презрительно смотрит поджав губы. Злость и обида заполняют всё моё тело, и я извернувшись бью Эрика по голени. Но по всей видимости, большую часть боли получаю сама. Пока я лежу скривившись, лидер стоит надо мной ни капельки не шелохнувшись.
- Зачем ты бьёшь по кости, идиотка?! Я стою над тобой расставив ноги! Где мои слабые зоны?! Куда надо было бить?!
Неуверенно тычу пальцем в сторону его паха.
На лице бесстрашного появляется ухмылка.
- Я говорил об ударе под коленный сустав, но твой вариант тоже неплох.
Далее следует как минимум час моего сплошного унижения. Эрик бьёт меня, я падаю, он отчитывает, я поднимаюсь, затем снова бьёт и так по новой. Когда мне уже кажется, что на моём теле не осталось ничего целого, я просто распластываюсь на полу ринга без сил и смотрю на обшарпанный потолок с тусклой лампочкой.
Лидер видимо решив, что я всё же совсем безнадёжна, молча покидает зал.
***
- Ничего себе!
Кристина пихает меня локтем, попадает в одну из ноющих мышц, и я морщусь.
- Ой!
- Извини. Но ты только посмотри! Меня поставили против Танка.
- Против Танка?
Я нахожу имя Кристины на доске. Рядом с ним написано «Молли».
- Да, приспешника Питера, чуть более женственного с виду.
Она кивает на кучку ребят на другой стороне комнаты.
- Эти трое, - Кристина по очереди указывает на Питера, Дрю и Молли, - неразлучны едва ли не с рождения. Я их ненавижу.
- А что с ними не так?, - спрашиваю я.
- Питер - дьявол во плоти. В детстве он затевал драки с ребятами из других фракций, а когда взрослые их разнимали, плакал и выдумывал, будто это другой ребенок всё начал. И конечно, ему верили, потому что мы были искренними и, по идее, не могли лгать. Дрю - всего лишь его подручный. Сомневаюсь, что у него в черепушке есть хоть одна самостоятельная мысль. А Молли - она из тех, кто поджигает муравьев через лупу, только чтобы посмотреть, как их крючит.
Питер, Дрю и Молли украдкой поглядывают в нашу сторону, затем сближают головы и шепчутся.
- По-моему, они догадались, что мы говорили о них.
- Ну и что? Они и так знают, что я их ненавижу. В Искренности все стараются открыто проявлять свои чувства. Многие говорили мне, что я им не нравлюсь. И многие не говорили. Какая разница?
- На самом деле, я считаю, что это круто. Мне всегда не хватало этого в Дружелюбии.
- Думай, что ненависть идёт им во благо. Она напоминание, что они вовсе не божий дар человечеству.
- Молли и Кристина!, - кричит Эрик.
Кристина не слабая, но намного более хрупкая, чем Молли.
Напротив меня Четыре поддерживает проигравшего в прошлом бою Уилла за талию и выводит его из комнаты.
Уход Четыре заставляет всех встревожиться. Оставить нас с Эриком - всё равно что доверить детей няне, которая на досуге пытает людей.
Кристина первая бьёт соперницу в бок. Молли ахает и скрипит зубами, как будто готовится зарычать, а затем с размаху ударяет оппонентку в живот, сбивая её этим с ног, и прижимает к земле. Кристина извивается, но Молли тяжелая, её не сдвинуть. Молли бьёт Кристину по лицу.
Я машинально хватаю стоящего рядом со мной Ала за руку и сжимаю её, что есть сил. Мне просто нужно за что-то держаться. Кровь течёт по щеке Кристины и брызгает на землю. Я впервые в жизни молюсь, чтобы кто-то потерял сознание.
Но она его не теряет. Кристина кричит и высвобождает одну руку. Она бьёт Молли в ухо, заставляя её потерять равновесие, и выворачивается. Встаёт на колени, держась рукой за лицо. Из её носа течёт тёмная тягучая кровь и заливает пальцы. Кристина снова кричит и отползает от Молли. По её вздрагивающим плечам ясно, что она рыдает, но я с трудом что-то слышу сквозь пульсацию крови в ушах. Молли пинает Кристину в бок, отчего та растягивается на спине.
Ал высвобождает свою руку и крепко прижимает меня к себе. Я стискиваю зубы, чтобы не расплакаться.
- Хватит!, - воет Кристина, когда Молли заносит ногу, чтобы ударить ещё раз, - Я сдаюсь.
Молли улыбается, и я вздыхаю от облегчения.
Эрик идёт на середину арены, нарочито медленно, и встаёт над Кристиной, сложив руки на груди.
- Прошу прощения, что ты сказала? Ты сдаёшься?
Кристина с трудом поднимается на колени и кивает.
- Вставай, - произносит он.
Он хватает Кристину за руку, рывком поднимает с пола и тащит к двери.
- За мной!, - приказывает он остальным.
И вот мы все стоим у перил. В Яме почти никого нет, сейчас середина дня, хотя кажется, что наступила нескончаемая ночь.
Лидер толкает Кристину к перилам.
- Перелезай.
- Что?
- Перелезай через перила, - повторяет Эрик, медленно произнося каждое слово, - Если сможешь провисеть над пропастью пять минут, я прощу твою трусость. Если не сможешь, отправишься к изгоям.
Перила узкие и металлические. А ещё холодные и скользкие от водяных брызг. Даже если Кристине хватит смелости провисеть на них пять минут, она может просто не удержаться.
- Хорошо.
Девушка достаточно высокая, чтобы перекинуть ногу через перила. Её ступня трясется. Она опускает носок на уступ и перекидывает вторую ногу. Глядя на нас, она вытирает ладони о брюки и хватается за перила так крепко, что костяшки её пальцев белеют. Затем она убирает одну ногу с уступа. И вторую. Я вижу между прутьями ограждения её лицо, полное решимости, со сжатыми губами. Рядом со мной Ал засекает время. Первые полторы минуты у Кристины всё хорошо. Она крепко держится за перила, и её руки не дрожат. Но затем волна разбивается о стену и белые брызги окатывают спину Кристины. Она ударяется лицом об ограждение и вопит. Её ладони соскальзывают, и теперь она держится одними кончиками пальцев. Она пытается ухватиться получше, но у неё мокрые руки.
Насколько мне известно, Кристина не плакала с тех пор, как мы здесь оказались, но сейчас её лицо морщится, и она всхлипывает так громко, что заглушает рёв реки. Ещё одна волна разбивается о стену, и брызги покрывают её тело. Одна из капель попадает мне на щёку. Её руки снова скользят, и на этот раз одна из них отрывается от перил, так что она висит на кончиках четырех пальцев.
- Давай, Кристина!, - кричит громко Ал.
- Давай держись. Ты можешь. Держись за перила, - подключаюсь я.
Кристина взмахивает рукой, нащупывая перила. Я гляжу на часы Ала. Прошло четыре минуты.
- Давай, Кристина, - говорю я, - Осталась минута.
Эрик лишь окидывает всех нас равнодушным взглядом.
Очередная волна разбивается о спину Кристины, обе её руки соскальзывают с перил, и она вопит. Я тоже издаю вопль. Но Кристина не падает. Она хватается за прутья ограждения. Её пальцы скользят вниз по металлу, пока голова не исчезает из виду. Остаются лишь пальцы.
На часах Ала горит 5.00.