— А почему мы не видели его раньше?
Каррик тоже приподнял ружье и сквозь прицел посмотрел на потолок.
— Оно в чехле и прикреплено к левой стороне седла. Ее длинное пальто его скрывает, когда она верхом. — Он опустил ружье и пожал плечами. — Поскольку приклад темный, его вообще не видно. Я заметил какую-то рукоятку, но мне в голову не приходило, что у нее есть оружие.
Они обменялись взглядами, и Роберт произнес в раздумье:
— Такая оплошность может стоит жизни.
— Это что, тонкий намек? — спросил Каррик, откладывая ружье.
— Ты можешь принять предсказание Сердца Дракона, — сердито бросил его кузен, — но будь я проклят, если соглашусь на такое.
— Двадцать пять лет — это предсказанный возраст. Нельзя бороться с судьбой, — улыбнулся Каррик.
— Черта два, с ней необходимо бороться.
Каррик печально покачал головой, зная, что уже давно ушло то время, когда он мог позволить себе быть откровенным. Он гордо вздернул подбородок.
— Послушай, кузен, — начал он, — я много думал об этом. Когда мы третьего дня вынуждены были убить британских солдат, ставки в игре возросли. Мне кажется, Мэйлеру пора отправляться домой. Я бы хотел, чтобы ты доставил его к родителям целым и невредимым.
Роберт прищурился и произнес с горечью:
— Дело близится к развязке, и ты хочешь убрать нас обоих с дороги?
Каррик приподнял брови.
— А ты предпочел бы остаться и наблюдать?
— Я предпочел бы помешать этому, — резко ответил Роберт.
— Бесполезное занятие, Роб, — со злостью проговорил Каррик. — Отправляйся домой, возьми с собой Мэйлера и оставь меня наедине с моей судьбой. Если они схватят меня, сразу забудут о том, что кто-то воевал вместе со мной.
Роберт упрямо покачал головой:
— Мы оставим Мэйлера у Сараид. В суматохе они только через неделю обнаружат его.
— Давай говорить откровенно, — сказал Каррик, — я не хочу, чтобы ты оставался со мной.
— Раньше ты не возражал против этого. Что заставило тебя передумать?
— Два дня тому назад мы были просто занозой для британцев. Время от времени они вспоминали о нашем существовании, но большей частью предоставляли нам возможность заниматься своим делом.
Он выпрямился и встретился взглядом с кузеном.
— Теперь заноза загноилась, и они примут серьезные меры, чтобы избавиться от нас. Я не хочу подвергать тебя и Мэйлера опасности.
Темные глаза Роберта засверкали, ему показалось, что он понял, в чем дело.
— Это все из-за Глинис Малдун? — с укоризной спросил он.
Едва сдерживая ярость, Каррик небрежно пожал плечами.
— Не в том смысле, что ты думаешь, Роб. Ее перемещение во времени просто ускорило события, которые должны были произойти. Из-за ее появления и обстоятельств, которые при этом возникли, британцы будут теперь преследовать нас, пока не поймают.
— Здесь нет ее вины.
— Знаю, — согласился Каррик, нервно проведя пальцами по волосам. — Я просто хочу защитить своих близких. Теперь от патрулей не будет покоя ни днем, ни ночью.
— И если бы нас не было с тобой, тебе не пришлось бы убегать, — резким тоном проговорил Роберт. — Ты бы сразился с ними и дал им возможность тебя убить. На том все и закончилось бы.
— И все вокруг наконец спокойно вздохнули бы впервые с того момента, когда я появился на свет.
Помолчав, Роберт тихо произнес:
— Никому из нас твоя гибель не доставила бы удовольствия.
Почему им так трудно принять то, с чем он столкнулся в свои десять лет?
— Сколько раз мы обсуждали эту тему, Роберт?
— Невозможно сосчитать.
— И это привело к чему-нибудь хорошему?
— Нет.
Он взглянул в глаза кузену.
— И никогда не приведет, Роберт. Оставим этот разговор. Тебе надо поспать, а мне — найти Малдун. Она уже и так слишком долго находится наедине со своими демонами.
— Мне кажется, ты сможешь только заменить одних демонов на других, — резко произнес Роберт.
Каррик готов был застонать, так он устал от этих разговоров.
— Она вполне разумная женщина, наша Глинис Малдун, — ответил Каррик, — и вполне способна защитить себя от таких, как я.
— Она заслуживает большего, чем быть просто одной из твоих легких любовных побед, Каррик.
Осуждение было высказано весьма осторожно, но оно прозвучало. Гордость Каррика была уязвлена.
— Ты что, неравнодушен к ней?
Ответ Роберта был серьезным и определенным:
— Я не в ее вкусе, и мы оба это знаем. Но мне бы хотелось, чтобы ты хоть раз взял с собой в постель сердце. Ради Бога, если ты решил умереть до конца года, узнай по крайней мере, что можно испытывать какие-то чувства по отношению к женщине, с которой занимаешься любовью.
— Невероятно сентиментально, Роберт, — проговорил Каррик, скрывая под иронией обиду. — Но если я послушаюсь твоего совета, то „возможно, не захочу умирать.
— И в этом нет ничего позорного.
С трудом скрывая злость, Каррик решил оставить последнее слово за Робертом и спустился с чердака.
Глава 9
Она сидела на соломе, прижав колени к груди и закрыв руками лицо. Стоило Каррику ее увидеть, как злость тут же испарилась. Он сел рядом с ней.
— Я слышал, есть женщины, которые любят лошадей, Малдун, но спать с ними — это уж слишком.
Она потерла ладонями мокрые от слез щеки.
— Если не возражаете, — тихо промолвила она, — мне бы хотелось побыть одной.
— Я понимаю ваше желание, — ответил Каррик, — но должен вам сказать, что это не самая лучшая идея. Когда остаешься наедине с воспоминаниями, начинает мучить совесть. А это опасно, Малдун. Потому что в следующий раз, когда возникнет необходимость, вы не сможете принять правильного решения. И последствия могут оказаться плачевными. Вас просто убьют.
Она закрыла глаза.
— Не знаю, что лучше, убить или быть убитой.
— Я был бы очень расстроен. И Роберт, и Мэйлер тоже.
— Очень скоро вы бы с этим смирились.
Каррик молча изучал ее, видя жесткие складки у рта, опущенный подбородок. Пряди каштановых волос, выбившиеся из косы, обрамляли нежный овал лица. Он подавил желание убрать эти пряди, понимая, что ему надо сохранять дистанцию. Время тянулось медленно, и с каждой минутой ему все сильнее хотелось обнять и успокоить ее.
— Я вижу их лица, — проговорила Глинис, подбородок у нее дрожал. — Вижу удивление на их лицах. Две матери потеряли своих сыновей, две жены потеряли мужей. Одному Богу известно, сколько осиротело детей. И все это из-за меня. Из-за того, что я сделала.
Презрев здравый смысл, Каррик взял в ладони ее лицо и повернул к себе.
— Посмотрите на меня, Малдун, — мягко проговорил он, — вы бы предпочли, чтобы родители Мэйлера — Ниал и Изольда — потеряли своего сына?
Глаза ее наполнились слезами, но он продолжал:
— Эти мужчины прожили свою жизнь, у них была любовь и, наверное, семьи. Хотели бы вы лишить этих удовольствий Мэйлера? Или себя?
— Но… — Дрожащей рукой она попыталась смахнуть слезы с ресниц.
У Каррика сердце разрывалось на части, но он продолжал спокойным тоном:
— Вы могли либо сохранить жизнь себе и Мэйлеру, либо погибнуть. Вы решили защитить себя и беспомощного юношу.
Рукавом рубашки она вытерла мокрые щеки.
— Значит, я поступила правильно, — проговорила она, обращаясь скорее к самой себе, нежели к Каррику.
— Да, Малдун. Вы поступили правильно. И сделали это блестяще.
— Но я не хочу убивать людей.
Каррик решил, что из отчаяния ее можно вывести, только встряхнув хорошенько, но в тот момент она подняла на него полные печали глаза, и он изменил свое намерение.
— А как дела у янки?
— Что? — переспросила она.
— Думаете, у них есть шанс стать чемпионами?
— В прошлом году чемпионами были Марлины. А что вы знаете о бейсболе?
— Честно говоря, ничего, — признался он, улыбнувшись, — но когда моя мать понимала, что ее слова до меня не доходят, она начинала говорить о бейсболе. Иногда речь шла о команде «Зеленого берега», иногда о «Красных крыльях Детройта».