тогда не знал, до какой степени это маленькое происшествие будет служить аллегорией
всей моей жизни».
Джек был воинствующим атеистом, твердо придерживающимся убеждения, что
Бога нет — ведь никакой Бог не мог бы стоять за тем несчастьем, что мы называем
человеческой жизнью. Свое мировоззрение он выражал двустишием из Лукреция: Если бы Богом был мир сотворен,
Бренным и мерзким не был бы он.
Отвернувшись от Бога, Джек сосредоточился на академических занятиях. Он делал
серьезные успехи в каждой области, к которой обращался. Вскоре оксфордская
профессура приняла его как равного, и он начал преподавать и писать свои труды.
Однако терзающие его сомнения уже трудно было скрывать. Свое душевное состояние
он характеризовал такими словами, как «малодушный страх», «муки» и
«безнадежность». Он был сердит и пессимистичен, увлекаемый водоворотом
противоречий. «Я считал, что Бога нет. И меня злило, что Бога нет». Джек согласился бы
с оценкой человеческой жизни Вуди Алленом: все поезда идут по одной линии... на
свалку. Джек, наверное, так всю свою жизнь и двигался бы по дороге к тьме, если бы не
два обстоятельства.
70
Несколько его близких друзей, тоже профессоров Оксфорда, отказались от своих
материалистических взглядов, сделавшись искателями Бога и последователями Иисуса.
Сначала он считал их обращение в веру бессмыслицей и не боялся, что и его это
захватит. Затем познакомился с другими коллегами, которых высоко ценил, — с такими
уважаемыми учеными, как Джон Рональд Толкиен и Хьюго Дайсон. Оба они были
убежденными христианами и побудили Джека делать то, что он, как ни удивительно, никогда не делал. Читать Библию. И он стал читать.
В Новом Завете его поразила личность главного действующего лица — Иисуса
Христа. Джек видел в Иисусе не более чем иудейского философа, великого учителя
этики. Но по мере чтения внутренний конфликт Джека все больше углублялся из-за
проповедей Иисуса — Он называл Себя Богом и брался прощать людям их грехи. Джек
пришел к выводу, что Иисус либо обманывался, либо обманывал, либо действительно
был Тем, Кем Себя провозглашал, — Сыном Божьим.
Вечером 19 сентября 1931 года Джек и двое его коллег, Толкиен и Дайсон, совершили длительную прогулку по буковым аллеям университетского городка — то
оказалась своего рода дорога в Эммаус. Ибо по пути они обсуждали проповедь Христа
и смысл жизни. Они проговорили до позднего вечера. «Джек», он же К. С. Льюис, позже
вспоминал порыв ветра, сорвавшего первые осенние листья — внезапное дуновение, которое, возможно, символизировало для него сошествие Святого Духа. Вскоре после
того вечера «Джек» Льюис стал христианином. Он «начал понимать, чем в
действительности является жизнь, и что можно потерять, этого не зная». Эти мысли
переменили весь взгляд на мир у него, а впоследствии — и у миллионов его читателей2.
Что же побудило К. С. Льюиса, человека умного, одаренного, убежденного атеиста, последовать за Христом? Все очень просто. Он соприкоснулся с Телом Христа, то есть с
Его последователями, и, в ходе своих поисков, — с Писанием.
Может ли все быть так просто? Можно ли преодолеть эту пропасть между
сомнениями и верой благодаря Писанию и общению с собратьями? Проверьте сами.
Когда в следующий раз падут тени, погрузитесь в древние повествования о Моисее, в
молитвы Давида, в свидетельства Евангелий, в послания Павла. Общайтесь с другими
богоискателями и ежедневно ходите с ними по дороге в Эммаус. А если по пути к вам
присоединится добрый незнакомец с мудрым учением... попробуйте уговорить его
поужинать с вами.
71
Что если случится нечто ужасное?
13
Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь... Мф. 24:6
Страх глобальной катастрофы
Я мог бы обойтись без предостережений фармацевтов. Я, само собой, знаю, зачем
они нужны. Производители лекарств обязаны предупредить нас о любых возможных
неприятностях и побочных эффектах, так что если после приема их таблеток мы
превратимся в трехруких зеленых человечков, то не сможем отсудить у них
компенсацию. Это я понимаю. Все равно, есть что-то такое в этом сочетании
счастливого выражения лица героя рекламы с закадровым предостережением диктора