Мы вышли на рекогносцировку. Комбриг спрашивает:
— Был ли кто-нибудь из вас под огнем? Выясняется, что никто.
— Ну и отлично, значит получите боевое крещение.
И точно, едва мы стали выходить за передний край, раздалось повизгивание пуль и цоканье автоматов. Ощущение не очень приятное.
Комбриг обратился ко мне.
— Что вы видите?
— Вижу реку… Перед ней и позади нее надолбы…
— А еще?
— Взорванный мостик…
— Еще что?
— Поодаль, метрах в шестидесяти за рекой, — колючую проволоку и дальше — холмы. Странно, что они чересчур правильно расположены. Но что под ними — доты, дзоты, орудийные или пулеметные точки — сказать не могу.
Мы пошли обратно. Мне, старому саперу, было понятно, что укрепления у врага солидные, хорошо замаскированные. Словом, работы нашему брату хватит.
В залив языком вдается полуостров, занятый противником. Оттуда, с известной регулярностью, группки финнов заходят по льду к нам в тыл и затевают стрельбу.
На маленьком островке у самого берега стоит наша застава, но финны ухитряются обходить ее.
Чтобы избавиться от непрошенных гостей, наши саперы в одну из ночей положили на лед мины и поставили проволочные заграждения.
Последнее время мы заняты постройкой дерево-земляных сооружений на переднем крае. Получилось довольно солидно.
Кстати, пришлось заняться ознакомлением бойцов с минами противника, так как некоторые опасаются ходить по не разведанной саперами дороге или по целине.
Я собрал своих саперных командиров и на местности провел с ними занятия. Мы пошли по целине. Разрыли пару сугробов. Вынули мины, я показал, как их обезвреживать, а затем разослал лейтенантов по полкам, чтобы они обучили этому командный состав и бойцов.
Ночью просыпаюсь — тревога! Опять финны! Как они умудрились пробраться мимо наших мин?
Утром выяснилось, что трое финнов подорвались на них. Бойцы очень довольны. Все уверены, что финны больше не сунутся. До самого наступления ни один финн к нам не заходил. Надеясь на наших немых сторожей, мы нередко, когда нужны были люди, совсем снимали заставу с островка.
Февраль.
Все время сколачивали блокировочные группы. Для этого в тылу выстроили доты, типа финских, располагали в них команду, снабженную холостыми патронами.
Блокировочная группа подходила к доту и затыкала амбразуры земленосными мешками. Это очень тяжелая операция, если учесть, что каждая пулеметная амбразура имеет размеры 30 сантиметров на 10 сантиметров и что рядом с ней — амбразура наблюдателя, вооруженного автоматом. В блокировочные группы отбирались лучшие бойцы. Тренироваться им приходилось изрядно.
11 февраля с утра началась артиллерийская подготовка, такая, что не хотелось есть: земля валилась с потолка и стен землянки прямо в суп, да и грохот как-то отбивал аппетит. Молодцы артиллеристы!
Я перешел на командный пункт командира стрелкового батальона.
В 8 часов комбриг приказывает взорвать надолбы на берегу реки, чтобы обеспечить танкам вступление в бой.
Посылаю отделение сапер. Каждый сапер, кроме обычной выкладки, несет на себе от полпуда до пуда взрывчатого вещества. Сам лежу на снегу час, два — никто не возвращается. Подползает боец, зовет к телефону. Командир дивизии спрашивает:
— Почему не взорваны надолбы?
— Многослойный огонь противника не дает возможности к ним подобраться, — отвечаю я.
— Повторить попытку!
— Есть повторить попытку.
Фланговый огонь врага не утихает.
Из первой группы подрывников пока еще ни один не вернулся.
Поползла вторая группа. Результаты пока прежние: взрывов не слышно.
Огонь заметно утихает, а бойцов все нет. Расстояние до надолб всего 60–70 метров, но как тяжело их преодолеть!
Проходит полтора часа томительного ожидания.
Наконец, подползает раненый боец и докладывает, что к надолбам пробраться невозможно.
Огонь снова усиливается.
Опять звонит командир дивизии:
— Немедленно взорвать надолбы!
— Есть! Прошу усилить огонь артиллерии, товарищ комбриг!
Шквал огня заметно усилился; наши снаряды разрываются так близко, что меня обдает комьями мерзлой земли. Снег совершенно почернел. От деревьев остались одни сиротливые стволы.
Подползаю к своим саперам. Лежат они у опушки леса за броневыми щитками, где по два, где по одному. Курят, болтают, не обращая внимания на залетающие сюда пули. Отбираю одиннадцать бойцов, которые должны итти со мной рвать надолбы.