– Фиона осмеливается перечить Сигимору? – Представив себе маленькую хрупкую Фиону, которая стоит перед огромным Сигимором подбоченившись и смело говорит ему все, что думает, Эван ухмыльнулся.
– Да, и наш отец всегда веселится, когда наблюдает такую картину. Отец принял Камеронов, которых столько лет проклинал. Так что ты, Эван, получил наконец союзников, о которых так мечтал, причем союзников надежных.
– Это хорошо. Но почему Камероны до сих пор здесь?
– Сигимор говорит, что после стольких лет, в течение которых перед его носом всякий раз захлопывались ворота нашего замка, он намерен воспользоваться тем, что его впустили, и узнать нас всех получше. Говорит, что не только мы рады приобрести союзников. Он, правда, не находится в состоянии войны со всеми своими соседями, однако они не являются его союзниками. Если они с нашим отцом и спорят по любому поводу, то только потому, что это доставляет им удовольствие. Если все то, что рассказал нам Сигимор, правда, то их клан такой же странный, как и наш.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошла Фиона с подносом в руках.
– Похоже, дело твое не так уж плохо, – прошептал Грегор. – Она принесла тебе не кашу.
Грегор помог Фионе поставить поднос на маленький столик и вышел из комнаты. Фиона уселась на стул возле кровати, чтобы помочь Эвану, если это потребуется. Приятно было видеть, что он не настолько слаб. Несмотря на уверения Мэб, что раны у него несерьезные и нет ничего удивительного в том, что поднялась температура, она волновалась за него. Теперь, кажется, опасность миновала, и можно на него злиться.
Когда Эван поел, Фиона помогла ему лечь на живот и хотела выйти из комнаты, но он схватил ее за руку и притянул к себе. Она уселась на кровать и взглянула на него. Заметив на его лице раскаяние, она почувствовала, что гнев ее немного утих.
– Я беспокоился не из-за того, что ты не примешь мальчика, – проговорил он, – а оттого, что тебе будет неприятно, что у меня есть сын.
Фиона пристально взглянула на Эвана, удивляясь тому, как всего одним предложением ему удалось успокоить ее.
– Он появился на свет семь лет назад, Эван. Мне в то время было одиннадцать или двенадцать лет. Наша Джилли еще не приехала в Дейлкладач, а я воспитывалась вместе с братьями.
– Сейчас я бы так не поступил, – продолжал Эван, – но тогда, похоже, что-то на меня нашло. Я не виделся с Хеленой с тех пор, как она выдала меня Хью Грею, и ничего о ней не слышал и вдруг получаю записку, в которой говорится, что она родили мне сына и он находится в коттедже старика Робби. Уверен, Грегор рассказал тебе о том, что мы думали, будто это ловушка, и я должен был туда отправиться, чтобы убедиться, что все, что написано в записке, правда. Одного взгляда на мальчика оказалось достаточно, чтобы попять: он мой сын.
– Только это мне и нужно было знать.
– Пойми, я пережил сильное потрясение. И потом, о Господи, Фиона, ты представляешь, какие чувства я испытал, узнав о том, что она даже не дала моему сыну имя и не окрестила его? Люди называли его ублюдком. – Он сильнее сжал ее руку, когда она, подняв их сомкнутые руки к губам, поцеловала костяшки пальцев. – Он спросил, можно ли ему будет, когда я привезу его в Скарглас, спать в замке. – Фиона чертыхнулась, и Эван мрачно кивнул. – Если бы она сказала мне о существовании сына, я бы избавил его от всего этого.
– Что ж, прошлого не поправить. Слава Богу, Сайаран очень сильный мальчик. Конечно, есть такие душенные рапы, которые никогда не затянутся, однако время – хороший лекарь. Он и сейчас смелый и бойкий, как и все семилетние мальчишки, а когда он освоится в замке окончательно и поймет, что его все здесь любят, все будет хорошо. Теперь я понимаю, почему он так обрадовался, узнав о том, что у него в детской будет своя маленькая кроватка. Хелена обращалась со своим собственным ребенком, как с бездомной собакой. Как может мать так поступать?
– Я не могу ответить на этот вопрос, милая. Как не могу ответить на вопрос, почему я не рассказал тебе обо всем, как только мне самому стало об этом известно. Голова у меня была забита самыми разными мыслями. Я даже припомнил многочисленные ссоры, которые происходили между моим отцом и его женами из-за незаконнорожденных детей.
– Если бы какая-то женщина родила от тебя ребенка, в то время как ты был женат на мне, вот тогда тебе бы не поздоровилось. Я бы даже тебя кастрировала, причем медленно, чтобы ты помучился.
Ухмыльнувшись, Эван притянул ее к себе и легонько коснулся губами ее сердито сжатого рта. Подумать только, одна мысль о том, что он может ей изменить, рассердила ее! Эван пришел в восторг. Ревность, конечно, не самое лучшее из чувств, но ее проявление обычно дает знать, что сердце женщины принадлежит тебе. Когда он поправится настолько, что будет в состоянии вновь заняться с Фионой любовью, им предстоит серьезный разговор о том, какие чувства они испытывают друг к другу. Пора догадок и боязни ответов прошла. Он как следует продумает предстоящий разговор, пока будет выздоравливать. К тому же бояться ему нечего: поступки Фионы ясно дали ему понять, что у него есть надежда на взаимность.