– Молодец! – одобрительно бросил Сигимор, улыбнувшись Коннору.
– Спасибо, – отозвался тот и принялся за еду. – Я надеялся, что этот идиот и сам что-нибудь скажет, но и так вышло неплохо.
– Мой сын обожает ее, – сказал сэр Фингел.
– Похоже на то, – согласился Коннор, – но вы уж простите человека, который был для Фионы скорее отцом, чем братом, за то, что он хочет видеть ее счастливой. Из того, что она написала в своем письме, я понял, что Эван никак не осмелится признаться ей в своих чувствах. – Он подмигнул Джиллиан. – Иногда мужчину следует припереть к стенке, чтобы заставить что-то сделать для его же блага.
– Ты хочешь сказать, что не заберешь мою маму? – спросил Сайаран, забираясь на стул, на котором только что сидела Фиона.
– Не заберу, – ответил Коннор. – Думаю, твой отец стал бы против этого сильно возражать.
– Да. И я тоже. Значит, ты – мой дядя?
– Да, хотя, похоже, их у тебя и так предостаточно.
– Родственников много не бывает.
– Молодец, Сайаран, верно заметил, – проговорил Фингел и, повернувшись к Макенроям, спросил: – Видимо, вы захотите немного погостить у нас?
– По крайней мере до тех пор, как увижу сестру, – ответил Коннор и, усмехнувшись, поднял кружку с элем. – Думаю, пройдет некоторое время, прежде чем это произойдет. По тому, как он на нее смотрел, было видно, что они будут заняты довольно долго.
– И давно пора, – заметила Мэб и, когда все расхохотались, покраснела.
Не успела Фиона и слова сказать, очутившись в спальне, как оказалось, что она лежит, обнаженная, на кровати Эвана. Однако уже в следующую секунду все желание разговаривать у нее пропало: сбросив с себя одежду, Эван юркнул в постель и притянул ее к себе. Вскоре Фиона всецело отдалась страсти, которую он в ней вызвал. Эван довел ее своими исступленными ласками до умопомрачения, ни одна часть тела не осталась нетронутой, Каждое прикосновение, каждый поцелуй, казалось, говорили о том, что он ее обожает. Они одновременно достигли пика наслаждения, огласив спальню сладостными криками.
Когда порыв страсти немного утих, Эван вновь заключил Фиону в объятия и крепко прижал к себе. В тот момент, когда она во всеуслышание заявила всем собравшимся в зале о том, что любит его, страсть взметнулась в его душе яростной волной. Он хотел заняться с ней любовью немедленно, тотчас же, сделать ее своею. Ведь она принадлежит ему безраздельно, она скоро станет матерью его ребенка.
– Ты уверена? – спросил он, положив на ее живот дрожащую руку.
– Да, – ответила Фиона, взъерошив руками его волосы и моля Господа, чтобы не только новость о ребенке вызвала у него такое неистовство. – Я уже некоторое время об этом догадывалась, но не говорила тебе, потому что мне хотелось знать точно. Ты рад?
– О Господи, конечно! Но в то же время мне страшно за тебя. – Эван легонько провел руками по бедрам Фионы. – Ты такая хрупкая.
– Коннор говорит, что я вылитая мать, а она легко выносила и родила шестерых здоровых детей. Мэб чувствует, что и у меня никаких проблем не будет.
– Я хочу ребенка, но тебя я хочу больше.
– Правда, Эван?
Он взглянул на нее, приподнявшись на локте, и слегка подвинулся, так, чтобы прижаться к ней всем телом.
– Да, детка. – И, поцеловав ее, прошептал: – Скажи это еще раз.
– Я люблю тебя.
Прижавшись лбом к ее лбу, Эван закрыл глаза от избытка чувств.
– Я так надеялся, что ты меня когда-нибудь полюбишь, если я сделаю тебя счастливой. А я приложу к этому все усилия.
– Ты уже сделал меня счастливой.
– Не совсем, Фиона. – Повернувшись на бок, Эван обнял ее и притянул к себе. – Я это понимаю. И мои братья тоже это понимают, Я все время пытался держать тебя на расстоянии. Я трусил, боясь признаться, что испытываю к тебе не только страсть, но и гораздо более сильные чувства. Когда-то я любил женщину, но она предала меня, и мне не хотелось бы почувствовать такую боль.
– Я не Хелена! – рявкнула Фиона.
Усмехнувшись, Эван поцеловал ее в макушку:
– Конечно, нет, и все-таки прости меня, дурака, за то, что я испытывал страх. Я почти с самого начала знал, что ты совсем другая, не такая, как она, но все равно боялся.
– Почему?
– Потому что я идиот. – Эван хмыкнул, когда Фиона тихонько рассмеялась, чувствуя, как ее теплая грудь трется о его грудь. – Я знал, что хочу тебя больше, чем хотел ее. А еще я очень быстро понял, что ты можешь причинить мне гораздо большую боль, чем это сделала Хелена, – тихо прибавил он.