– Звучит интригующе, – заметила Фиона.
Он открыл было рот, чтобы объясниться понятнее, но в этот момент Фиона провела своей мягкой рукой по его бедру, и с губ его сорвался лишь протяжный стон. Поздно! Фиона уже не спасется от него, хотя она, похоже, и не собиралась этого делать. Чувствуя, что руки у него ходят ходуном, Эван принялся расшнуровывать ее рубашку. То, что она абсолютно ему не сопротивлялась, более того, радостно подчинялась, лишало его остатков разума. Отбросив рубашку в сторону, Эван взглянул на Фиону. И одного этого взгляда оказалось достаточно, чтобы он понял: его уже ничто не остановит. Он возьмет то, что хочет, и плевать ему на последствия.
Увидев, что Эван на нее смотрит, Фиона замерла от волнения, однако, заметив, что глаза его затуманены страстью, немного успокоилась.
– Так, значит, зверь, которого я в тебе разбудила, уже на свободе? – дрогнувшим голосом прошептала она.
– Да. На свободе и неистовствует.
Фиона не поняла, что он имеет в виду, но уже через секунду ей стало все равно. Эван положил свою крупную руку с длинными пальцами ей на грудь, и внутри ее разлился такой жар, что Фиоиа даже удивилась, не увидев огня, который, как казалось, непременно должен вырваться наружу. Уверенная в том, что теперь Эван ее оттолкнет, Фиона, наплевав на здравый смысл, всецело отдалась страсти. Эван принялся ласкать ее тело, сопровождая свои ласки целуями, и через несколько секунд Фиона обнаружила, что лежит на спине. Послышался тихий треск – это Эван, срывая с себя рубашку, порвал ее. Открыв глаза, Фиона глянула на него. Вид крупного мускулистого тела вселил нee некоторый страх, и она решила, что будет лучше сейчас его не рассматривать. В этот момент Эван взял в рот ноющий сосок, и все мысли вылетели у нее из головы. Эван судорожно пытался хоть как-то обуздать свою страсть, однако это оказалось невозможно. Тихие стоны, которые издавала Фиона, движения ее упругого тела лишили его остатков разума. Он принялся еще исступленнее ее ласкать, заметив, что она не меньше его объята страстью. И только когда он рывком вошел в нее, прорвавшись сквозь преграду, встретившуюся у него на пути, и услышал, как она вскрикнула, он немного пришел в себя. Судорожно пытаясь отдышаться и подобрать подходящие слова, Эван вдруг почувствовал на своей талии сильные стройные ноги Фионы. Вот она слегка приподнялась, без слов призывая его войти в нее еще глубже, и Эван понял, что пропал. Теперь он всецело отдастся своей страсти, и ничто его уже не остановит.
Фиона лежала, бездумно уставившись в потолок и машинально поглаживая Эвана по широкой спине. Он прерывисто дышал, распластавшись прямо на ней, придавив ее тяжестью своего тела. Сознание того, что она только что доставила ему удовольствие, было приятным, и в то же время Фиона ощущала некоторое неудовлетворение.
Она никак не могла понять, что ей не нравится, и вдруг ее как громом поразило: Эван не смог заставить ее кричать. Она вспомнила, как Джилли пыталась объяснить ей, что женщина чувствует, занимаясь любовью с мужчиной, и почему она, Джилли, всегда так стонет и кричит, когда Коннор ею обладает. Фиона тогда не слишком поняла ее объяснения. Но она знала точно: Эван не смог заставить ее издать восторженный вопль.
Сначала Фиона подумала, что сама в этом виновата, однако уже в следующую секунду отбросила эту мысль. Она испытала страсть, очень сильную. Поднялась почти до немыслимых высот, и даже острая боль, когда Эван лишил ее невинности, не смогла погасить желание. Каждый раз, когда Эван вонзался в нее, она чувствовала, что восходит к неземным вершинам. Но потом он достиг блаженства, оросив ее своим семенем, и рухнул на нее всем телом, а вот она осталась не до конца удовлетворенной. Эван подвел ее к вратам рая, вошел в них, а ее оставил на пороге.
Фиона открыла было рот, чтобы сообщить ему об этом, и быстро закрыла его. Чутье подсказывало ей, что малейшая критика, малейший намек на то, что Эван сделал что-то неправильно, будет ошибкой с ее стороны. Из разговоров с самим Эваном и с Мэб она сделала вывод: Эван не слишком уверен в себе, сомневается, что может нравиться женщинам. А поскольку он очень похож на Коннора, Фиона понимала, что он наверняка болезненно воспримет критику в свой адрес. И если она сейчас признается ему в том, что он не сумел ее удовлетворить, его самолюбию будет нанесен сокрушительный удар.
А впрочем, какая разница, смог он заставить ее кричать или нет, уговаривала себя Фиона, чувствуя, что Эван постепенно затихает в ее объятиях. Она испытала острое наслаждение от его поцелуев и ласк, огромную радость оттого, что доставила ему удовольствие. Этого довольно. Во всяком случае, пока. Ведь Эван проводил время с женщиной всего раз в году, и вполне понятно, что для него самое главное – удовлетворить собственную страсть. Это пройдет, и он подарит ей то неземное блаженство, которое пыталась описать Джилли. А пока самое главное – не позволить ему вновь замкнуться в себе. Почувствовав, что Эван немного напрягся, она поняла: он намерен объясниться.