– Твоему брату так ни разу и не удалось меня поймать. Не думаю, что он представляет для меня какую-то угрозу.
– Вот как? И ты думаешь, он откажется от преследования тебя, решив, что это отнимает у него слишком много времени? Может быть, тебе стоит подумать о том, что за человек мой брат, вспомнить, что он стал лэрдом в пятнадцать лет, что ему пришлось многое пережить в своей жизни, что он сумел многое сделать. Он будет преследовать тебя без устали, даже если на это у него уйдут долгие годы. Тебе никогда не удастся от него скрыться и все время придется оглядываться через плечо, смотреть, нет ли его поблизости. И в один прекрасный день он тебя схватит, и ты начнешь страдать, и будешь страдать долго и мучительно. – Она холодно улыбнулась ему и почти шепотом прибавила: – А потом начнешь кричать.
Мензис уставился на нее, и у Фионы появилась надежда, что ей наконец-то удалось его напугать. Но уже в следующую секунду он расхохотался, и у нее упало сердце. Он не испугался. Выигранное время ничего ей не дало. Мензис претворит свои гнусные планы относительно нее в жизнь. Протянув шпагу, он перерезал еще одну ленточку на рубашке, и Фиона стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Хоть бы он подошел поближе, тогда она смогла бы ударить его ногой. Но он предусмотрительно держался от нее подальше.
И тогда Фиона стала молиться. Она молила Господа дать ей силы на то, чтобы выдержать испытания, уготованные ей Мензисом. Чтобы произошло чудо, судьба протянула ей руку и вызволила ее из плена. А еще Фиона молилась о том, чтобы Господь не оставил ее своею милостью, чтобы, позволив спастись от этого безумца четыре раза, не отказал и в пятый раз.
Глава 14
– Где твоя жена?
Сунув шпагу в ножны, Эван сделал знак мужчинам, с которыми фехтовал, что они могут быть свободны, и повернулся к отцу:
– Понятия не имею. Может быть, вместе с Мэб в хижине, где сушатся лекарственные травы, а может, навещает какого-нибудь больного. Почему я должен знать, где она?
– Потому что она твоя жена. – Фингел хмуро взглянул на старшего сына. – Значит, ты потерял ее?
– Ничего я не терял. Просто я не знаю, где она. Она ведь ко мне не привязана. А зачем Фиона тебе сдалась? Ты что, заболел?
– Еще чего! Я что, похож на больного?
– Тогда зачем она тебе? Что тебе от нее нужно?
– Уже обеденное время, – заявил Фингел, скрестив руки на груди.
– И что с того?
– Пора обедать.
– Ах вот что! – Эван глубоко вздохнул, пытаясь оставаться спокойным, хотя его ужасно раздражало, что отец никак не доберется до сути дела. – И при чем здесь Фиона?
– При том, что мы всегда обедаем вместе. Сидим рядышком за столом, наслаждаемся вкусной едой, приправленной отличной ссорой. Я отправился в большой зал, уселся за стол, а ее все нет и нет. Еще никогда не случалось, чтобы она пропускала обед. А прежде чем ты начнешь спрашивать, могу тебе сказать, что ее нет ни в замке, ни в хижине, где сушатся лекарственные травы, ни в саду. Я уж подумал было, что она с тобой в постели и ты делаешь ей наследника, ан нет, ты-то здесь, передо мной, а она куда-то исчезла. Так почему ты не знаешь, где твоя жена?
Эван машинально огляделся по сторонам, потом взглянул на своего отца. Как странно и непонятно. Он всегда считал, что отец не любит Фиону, не желает иметь с ней ничего общего, потому что она родственница Камерона, а оказывается, он постоянно обедает с ней вместе. Интересно, почему он, Эван, никогда не задумывался над тем, чем это вызвано?
Но еще более странно то, что отец, похоже, соскучился по ней, хотя Эван подозревал, что старик ни за что в этом не признается, даже под страхом смерти. За те недели, что Фиона живет в Скаргласе, ей, оказывается, каким-то образом удалось завоевать его расположение. Эван знал, что отец если и испытывал к кому-то добрые чувства, то только к мужчинам, женщин же, насколько ему было известно, он и в грош не ставил. Фингел продолжал сверлить его хмурым взглядом, и Эван понял: отец недоволен тем, что он невнимателен к собственной жене.
Внезапно он ощутил легкое беспокойство. Отец искал Фиону во всех тех местах, где она обычно бывала, однако не нашел ее. «Впрочем, – подумал Эван, пытаясь отогнать дурные мысли, – то, что Фингел говорит, будто искал ее повсюду, вовсе не означает, что так оно и было».