Однако мне удалось поставить блок. Как он ни был силен, а я все же добился успеха в тридцати случаях из тридцати, применяя оборонительную тактику так точно и вовремя, что его кулаки ни разу не достигли цели.
— Хорошо, — вновь обронил мистер Каллахан.
И тут я понял его идею. Сенсей больше обычного упирал на оборону. Причем делал это не напрямую, но с такой регулярностью, что мне ничего не оставалось, кроме как совершенствовать эту сторону моего мастерства. Я никогда особенно не заботился об оттачивании блоков — моим девизом было: «лучшая защита — это нападение». Сенсей подталкивал меня к новому индивидуальному стилю.
Ну ладно, поганец, подумал я. Не знаю, почему ты не говоришь этого вслух, но если хочешь, я стану лучшим из этих чертовых блокировщиков во всем нашем поганом мире.
Следующие девять месяцев я отрабатывал контрдвижения на все типы нападения, в том числе и такие, которые практически никогда не применяются. К концу этого периода еще оставались игроки, которые ставили блоки лучше, чем я, но разрыв стремительно сокращался.
Однажды вечером мистер Каллахан в начале урока вольного стиля объявил:
— Сегодня мы будем делать упражнения, которые я не вводил последние несколько лет. Демонстрируют мистер Накаяма и мистер Тайтлман.
С мест поднялись и поклонились друг другу два бойца наивысшего ранга после самого мистера Каллахана.
— Мистер Тайтлман может применять только наступательную технику, мистер Накаяма — только оборонительную.
Сенсей дал команду сходиться. Оба выдали каскад приемов. Как ни привык я к высококлассному исполнению, но и у меня отвалилась челюсть. Они были устрашающе прекрасны. Комбинации Тайтлмана вырастали одна из другой; кроме того, ему не приходилось заботиться о контратаках. Ловкий, подобранный и быстрый, он настолько владел своими движениями, что казался вечным двигателем.
И все же Кейт не уступал ему. С нечеловеческой точностью мой приятель уклонялся от ударов и отбивал кулаки и ноги противника. Он вовсе не выглядел обороняющимся. Когда Тайтлман наносил удар, Кейт хватал его за лодыжку и сваливал с ног. Когда Тайтлман размахивался в фури учи — хлыстообразном выпаде, — целясь в висок Кейта, последний подныривал под удар и отталкивал противника далеко назад. Тайтлман проводил на полу больше времени, нежели тот, кто по правилам должен был стать жертвой. Ему потребовалось почти полматча, чтобы исхитриться нанести один-единственный удар.
Они поклонились друг другу и сели.
Каллахан указал на меня:
— Вы будете защищаться. Мистер Сидденс будет нападать.
Наконец-то. Хотя это и не был настоящий спарринг, упражнение все же освобождало меня от пут. Я быстро вскочил.
Пока мы смотрели друг на друга, додзё перепрограммировало наши облики. Резкие черты Сидденса преобразовались в наружность среднестатистического противника. Правда, на этот раз я знал, с кем мне предстоит сразиться. Сидденс был бывшим морским пехотинцем, и он отличался стилем, почти столь же агрессивным, каким был мой стиль до нападения.
— Хадзимэ! — крикнул сенсей.
Я колебался, намереваясь прыгнуть вперед, как делал Кейт, но Сидденс первым рванулся в атаку, и мой защитный рефлекс вновь заставил меня съежиться. Однако я успел отпрянуть и качнуть бедрами, отводя пах — цель Сидденса — с линии огня. Зацепив его ступню ладонью, я отвел ее в сторону. Это было классическое движение, известное как сукуи уке — блок-совок. За истекший год я отрабатывал его миллион раз.
Он выбросил кулак. Я прыгнул в сторону, а потом вперед, обойдя противника, очутился позади, плотно прижавшись к нему. Он попытался выкрутиться, замахиваясь локтями и коленями, но я крепко ухватил его догу, и в течение пяти победоносных секунд он не мог достать меня. Из его горла вырвался разочарованный рев, а мое настроение поднялось до заоблачных высот, где не бывало уже почти два года.
Хорошие вещи не длятся долго. Сидденс вырвался из моего захвата и ударил локтем в ухо. Я отшатнулся, излишне раскрывшись. Отчаянно ставя блоки, я ухитрился продержаться еще секунд тридцать прежде, чем он повалил меня на пол и убил ударом в затылочную часть шеи.
Тем не менее, вернувшись после отключения в неповрежденный суррогат, я не чувствовал себя побежденным. Заметив, как я сияю, Кейт подмигнул мне. Мы с ним оба знали, что, доведись мне работать в спарринге с таким борцом, как Сидденс, год назад, я был бы убит вдвое быстрее. Теплая волна удовлетворения омывала мою нервную систему.