— Ты считаешь, что именно поэтому я и веду себя так?
Камми нахмурилась:
— Ты же сам сказал, что я могу сделать собственные выводы.
— Черт возьми.
Она выскользнула из его рук. Нет, она не отталкивала его и не вырывалась, да и он не выпускал ее, но только секунду назад они были рядом, а теперь — на расстоянии шести шагов.
— Этим и объясняется все, что ты делал, — сказала она и добавила: — И делаешь.
Он смотрел на нее в недоумении. Камми повернулась и направилась к дверям спальни. Она уже переступала через порог, когда Рид бросил ей вслед вопрос:
— Значит ли это, что ты отказываешься бороться со мной… из-за продажи фабрики?
Обернувшись, она улыбнулась ему одними губами.
— Ни в коем случае.
— Слава богу, — облегченно выдохнул он, — а то я уж было испугался за твое самочувствие.
Опираясь одной рукой о косяк двери, она взглянула на него через плечо.
— А теперь можешь отправляться домой.
— Ну разумеется, — насмешливо проговорил он с кривой улыбкой.
Что мелькнуло в ее глазах? Облегчение? Смирение? Он бы много дал, чтобы понять, что это было. Но Камми отвернулась быстрее, чем Рид успел ответить себе на этот вопрос, и скрылась во мраке комнаты.
Несколько бесконечно долгих минут Рид стоял на том самом месте, где она оставила его. Незаметно подкравшаяся дрожь вдруг с силой сотрясла все его тело, Рид даже почувствовал, как завибрировали его пятки. С трудом повернувшись, он, пошатываясь, словно пьяный, вышел из дома.
Оказавшись на улице, Рид дал глазам привыкнуть к темноте, потом медленно обошел вокруг дома и, убедившись, что Камми ничего не грозит, побрел к озеру. Подойдя к пристани, он остановился, набрал полные легкие прохладного ночного воздуха и стал смотреть на темную воду. По ее глади струилась серебристая лунная дорожка. Рид ступил на деревянный настил пристани, и сверкающий отблеск коснулся его кожи, словно ласкающая женская рука…
Нахлынули воспоминания, от которых невозможно было отделаться. Вон там, совсем рядом с причалом, он впервые попытался сократить дистанцию между собой и Камми. Ничего не вышло — он вел себя слишком агрессивно, слишком резко — просто-напросто находился в плену гормонов, которые моментально вскипали от малейшего прикосновения к женщине, которая ему нравилась. Рид поморщился: боже, до чего же он был тогда груб. Но детство прошло, и он уже не мальчишка. Но так ли это? Наверное, ему до сих пор не давал покоя тот промах, и он пытался каким-то образом загладить вину, по крайней мере, для себя самого. Наверное, он должен был что-то доказать себе. Чтобы нарывающая рана зажила, ее надо рассечь и выпустить гной.
Секс в качестве скальпеля, чтобы отсечь старую боль? Нет, не только это. А что же еще?
Какие есть еще основания, причины, оправдания?
Неужели он настолько безрассуден, что готов воспользоваться любым предлогом, лишь бы овладеть Камми еще раз? Неужели он сможет забыть о завтрашнем дне ради сегодняшней ночи? Даже если сможет, то будет ли это правильно? Или хотя бы в какой-то мере разумно?
Если по очереди ответить на все эти вопросы, то получится такая цепочка: да, да. А дальше — нет, нет. Черт возьми, нет.
И все же он хочет этого.
Расправив плечи, широко расставив ноги и уперев руки в бока, Рид смотрел в бесстрастное лицо луны, невозмутимо освещавшее озеро холодным светом. Все его мускулы были напряжены, готовы к рывку. Постояв еще секунду, он медленно обернулся и посмотрел на темный дом, дремавший на холме. А потом неохотно, словно его кто-то тянул, сошел с пристани и стал не спеша подниматься в гору по дорожке, посыпанной гравием.
То, что сейчас произойдет, будет во многом зависеть от Камми.
Но не во всем.
Глава 13
Камми наблюдала из окна спальни, как Рид поднимался от озера к дому. Размашистая походка, линия плеч, гордая посадка головы; глядя на него, она вдруг ощутила себя уязвимой. Его лицо казалось темным и каким-то зловещим. Золоченое серебро лунного света касалось его волос и резко очерчивало в ночи всю его фигуру, которая неумолимо двигалась к цели, словно это был средневековый рыцарь, бесстрашно отправляющийся на поиски приключений.
Рассматривая его из-за занавески, Камми совершенно не чувствовала угрызений совести. Теперь по праву настала ее очередь.
Она затаила дыхание, когда Рид поднялся на крыльцо и скрылся из поля зрения. Продолжая стоять на том же месте, она думала о его спокойной силе, непринужденной уверенности движений, о том, как он умел улыбаться и как в его проницательных глазах вспыхивал свет понимания.
Как бы ей хотелось полностью довериться ему. В ней боролись инстинкт и логика, сила привычки и разум, гнев и восхищение. Камми была совершенно сбита с толку противоречивыми чувствами.
Она не услышала его шагов, не ощутила его присутствия, она даже не подозревала, что он находится рядом, до тех пор, пока ее не обняли большие, сильные руки, а спины не коснулось тепло его тела. От неожиданности она задохнулась и тотчас же попыталась вырваться. Его руки напряглись, и в следующее мгновение ее локти оказались намертво прижатыми к бокам. Камми не могла ни наклониться, ни повернуться, ни пошевелиться. Она быстро и отрывисто дышала, и вздымавшаяся грудь то и дело касалась его скрещенных рук. Он не причинял ей боли, однако высвободиться из его объятий было невозможно.
Неистовое желание сопротивляться, ударить его захлестнуло Камми. Она подавила его с таким усилием, что лоб стал влажным от пота. Бороться с этим человеком было смешно и бесполезно. Этот урок она уже имела возможность выучить.
Сознание своей полной беспомощности вызвало у Камми какое-то странное, будоражащее чувство.
— Пусти меня, — напряженным голосом потребовала она.
— А по-моему, этого делать не следует.
Он произнес это монотонно, на одной низкой ноте.
— Что все это значит? Ты только что вышвырнул отсюда Кита.
— Я не собираюсь применять к тебе силу, если ты этого боишься.
Камми заскрежетала зубами, почувствовав, как у нее вдруг закружилась голова. Однако причиной был не страх.
— Нет? Тогда что же?
— Я собираюсь действовать дружелюбным убеждением.
— Зато я настроена отнюдь не дружелюбно, — отрезала она.
— Разве?
Он провел рукой по ее груди, задев соски. Ответ последовал моментально, и это было очевидно для обоих.
— Не надо, — тихо прошептала она с надрывом.
— Тогда выслушай меня.
Что ж, от этого ей хуже не станет. Камми неохотно кивнула.
Рид еще крепче обхватил ее руками и притянул еще ближе к себе.
— Я вот подумал, — произнес он, уткнувшись носом ей в волосы, — могла бы ты смотреть на меня как на какое-нибудь несчастное животное, находящееся в опасности? Давай я стану дятлом, и ты меня пожалеешь.
— Из всех, кого я знаю, ты меньше всех нуждаешься в жалости, — медленно проговорила она низким грудным голосом.
— Тогда посочувствуй. Я не гордый.
Это не было правдой, и Камми это знала. А также знала, каких усилий стоила ему эта мольба и попытка придать всей ситуации юмористический оттенок.
С трудом преодолев спазм в горле, она спросила:
— Тебе нужно мое сочувствие только на одну ночь?
— Да, я прошу тебя об этой ночи, просто об одной ночи, без каких-либо гарантий и обещаний.
Его губы скользнули по ее макушке, словно принося извинение.
Камми не доверяла ему, что бы он ни думал и ни говорил ей. Слишком много непонятного и необъяснимого было связано с ним. Но как бы там ни было, она устала бороться с этой необузданной силой притяжения, которая существовала между ними. Усталость переполняла ее, переливаясь через край, и требовала свободы. Камми подумала, что все ее сомнения и подозрения — ничто в сравнении с удивительным желанием, струившимся в жилах.
— И какой же ответ ты хочешь от меня услышать? — спросила она с легкой печалью.
— Да — вот и все, — тихо сказал он. — Только — да.
Камми смотрела прямо перед собой, в черную ночь за окном.
— Может быть, ты меня сначала поцелуешь? — спросила она, немного помолчав.