— Ты ошибаешься, — сказала Камми. — Ты был мне очень нужен.
— Зачем? — спросил Рид, склонив голову. — Следовало убить его вместо… Для этого ты все время держишь меня возле себя?
Это было отнюдь не предположение и не шутка. Рид спрашивал, хотела ли она, чтобы именно он убил Гордона, не дав ей самой сделать это. Рид и раньше говорил что-то подобное, пытаясь вызвать Камми на откровенность и отплатить той же монетой, вынудив признаться, что и она способна на убийство. Однако на этот раз он говорил совершенно серьезно, вероятно, считая, что Камми желала Гордону смерти.
Метнув в сторону Рида быстрый взгляд, полный недоверия и боли, Камми резко отвернулась, тяжело поднимаясь по ступенькам. Она пересекла крыльцо неверными, спотыкающимися шагами. Только с третьей попытки ей удалось открыть дверь, которая тут же со стуком захлопнулась за ней.
Торопиться не было причины. Рид не тронулся с места. Когда Камми выглянула из окна, у крыльца уже никого не было. Он ушел.
В ту ночь Камми долго не могла уснуть. Пред ее мысленным взором вставали картины недавнего прошлого, сменяя друг друга, как в калейдоскопе. Кит и Рид в кромешной темноте возле озера. Рид и маленькая девочка на семейном торжестве. Темная фигура, наблюдающая за «Вечнозеленым». Уэн, пересекающая озеро на моторке. Преподобный Таггарт, рассуждающий о браке. Рид и Чарлз за компьютером. Похороны Кита, Бад, тетя Бек, Гордон… Перебирая все в памяти, Камми искала ключ к разгадке таинственных и непонятных вещей, творившихся вокруг.
Неужели Рида так же ранили ее сомнения, как и ее саму его недоверие? Пожалуй, эта мысль была несколько странной, так как невиновность Рида все еще была под вопросом. Но ведь его подозрения к Камми вовсе не исключали собственную причастность к убийству. А как он мог подозревать Камми в преступлении, которое сам же и совершил? Можно ли ему верить?
«Ты хочешь, чтобы я убил его для тебя?»
Быть может, она не совсем правильно поняла его, вдруг его слова следовало принимать как обычное предложение своих услуг? Разве не такую позицию по отношению к Камми Рид избрал с самого начала — позицию человека жесткого, бескорыстного, всегда готового помочь ей во всем.
Утром Камми увидела у себя под глазами темные круги — результат мучительных размышлений и душевного смятения. Перспектива весь день просидеть дома наедине со своими мыслями абсолютно не прельщала Камми. И она решила изменить образ жизни, внеся хоть какое-то разнообразие в обыденную монотонность. А ведь она совсем забросила антикварный магазинчик. Уэн уже столько времени занимается им одна. Просто безобразие. Достав из стенного шкафа юбку из зеленого твида и хлопчатобумажный свитер такого же цвета, Камми стала одеваться.
Все утро она провела в магазине, помогая распаковывать вещи, приобретенные на последнем аукционе. Среди них оказалось немало хлама, но было и кое-что приличное — рокингемская майолика, лиможский фарфоровый сервиз для какао, комплект мебели для гостиной из розового дерева, обитый шелковой полупарчой, изготовленный в шестидесятых годах прошлого столетия.
Смена занятий и общение с Уэн подняли Камми настроение. К полудню она была почти в порядке. Уэн отправилась на кухню, а Камми осталась у прилавка обслуживать покупательницу. Раздался звонок медного колокольчика, висевшего над дверью магазина. В проеме показалась высокая женщина с чудесными светлыми волосами. Вошедшую нельзя было не узнать.
Подружка Кита Иви Прентис натянуто улыбнулась, но к прилавку не подошла. Большой живот Иви уже не могла скрыть просторная, не по размеру футболка.
Когда за покупательницей закрылась дверь, Камми медленно подошла к Иви.
— Как ваши дела?
— Прекрасно, просто замечательно. — Иви повернулась к ней и, пожалуй, чересчур весело улыбнулась.
— Я искала вас на похоронах…
Улыбка как-то сразу померкла.
— Там были только родственники и члены семьи. Я знаю Эда, который работает в часовне; так он впустил меня, когда все ушли. Я приходила к нему прощаться и сказать… самое главное.
— А как вы себя чувствуете? У вас все в порядке?
— Да. Но я увидела вашу машину у дверей магазина и подумала… Вы были так добры ко мне.
— Значит, у вас не все в порядке. — Камми коснулась руки Иви. — Давайте присядем, и вы мне обо всем расскажете.
Они расположились у пузатого камина: Иви — в кресле-качалке, Камми — напротив нее.
— У меня действительно одни неприятности, — призналась Иви и покраснела. — Я не хочу сказать о Ките ничего плохого. Я любила его и думаю… мы подходили друг другу. Но он оставил меня в таком ужасном положении…
— Что же случилось? — Камми старалась говорить как можно мягче, чтобы вызвать Иви на откровенность.
— Понимаете, он выплачивал по счетам за аренду автоприцепа, в котором я живу, и за коммунальные услуги, покупал продукты. Кит заставил меня бросить работу, и я могла рассчитывать только на его поддержку. Он ведь должен был со дня на день оформить развод и считал, что обязан обеспечивать меня. Так и было… до недавнего времени. Хотя, откровенно говоря, он зачастую просрочивал оплату за трейлер, и приходилось постоянно напоминать ему о продуктах. У меня были небольшие сбережения, но их хватило ненадолго. И вот теперь, когда его не стало, мне совсем не на что жить. И никто не возьмет меня на работу. С таким животом я нигде не нужна, тем более — в Гринли.
— Могу представить ваше положение. — У Камми не было сомнений, что Иви переживает не самые лучшие времена.
— Я не хочу обращаться в благотворительный фонд для неимущих, хотя, кажется, у меня на то есть все основания. Я договорилась, что буду рожать в Шривпорте — там принимают бесплатно. Единственное, чего я хочу, — уехать из этого города. К сожалению, пока у меня нет такой возможности.
В это время отворилась кухонная дверь, и в торговый зал высунулась голова Уэн. Увидев, с кем беседует Камми, она крайне удивилась. Камми сделала едва заметное движение головой. Уэн округлила глаза, однако тотчас скрылась за дверью, оставив ее приоткрытой.
Иви ничего не заметила, полностью погруженная в свои мысли. Опустив глаза, она продолжала:
— Поверьте, я очень не хотела снова беспокоить вас, но мне больше не к кому обратиться. Последней надеждой был преподобный Таггарт. Я думала, что существует какой-нибудь церковный фонд… — Она замолчала, словно пытаясь вернуть себе самообладание, и вскоре вновь заговорила срывающимся голосом: — Ведь проповеднику должно быть известно о христианском всепрощении и милосердии, правда? Но для меня не нашлось ничего, кроме нотации. Он сказал, что я сама легла в ту постель, за которую платят, что мне все равно, с кем спать, лишь бы были деньги. Больше всего на свете я презираю лицемерие, — в голосе женщины звучали боль и отчаяние.
Чтобы избавить Иви от необходимости выступать в роли просительницы, Камми пришла ей на выручку.
— Скажите, сколько вам нужно.
В светло-голубых глазах Иви стояли слезы, она с сомнением и надеждой взглянула на Камми.
— Я не могу принять ваших денег. Правда, не могу. Но Кит говорил… он обещал, что обязательно позаботится обо мне и ребенке, будет помогать в любом случае. Я понимаю, что моя просьба нелепа, но не могли бы вы сказать, может быть, известно о каком-нибудь банковском счете для нас? Или о чем-то в этом роде, что оставил для нас Кит.
Кит не оставил для них ничего — в этом Камми была абсолютно уверена. Единственное, что он оставил в банке, — кредиторскую задолженность.
— Я точно не знаю, но обязательно поинтересуюсь.
— Вы сделаете это? Правда? — Из глаз Иви потекли слезы, оставляя мокрые полоски на щеках. — Я была в такой растерянности. Мне так стыдно было говорить с вами о своих проблемах и о нашей с Китом жизни. Я просто…