сжиматься, исследуя нежную упругость ее тела. Потом он притянул ее к себе так близко, что Камми почувствовала, как напряглась каждая его мышца, и поняла, каких усилий ему стоило не позволить себе перейти запретных границ.
Отрезвление было внезапным и непрошеным. Словно холодной водой, Камми окатило волной дрожи. Она не могла поверить, что решилась на такое. Всего несколько часов назад она даже мысли не могла допустить, что такое возможно. Наверное, причиной всему были выбившие ее из колеи события сегодняшнего вечера и воспоминания пятнадцатилетней давности, слишком живо всплывшие в памяти.
Но это было еще не все. Как ни мучительно это было, но приходилось признать, что существовала и другая причина. Где-то в самой глубине ее души томилось желание выяснить раз и навсегда: было ли то, что произошло много лет назад между ней и этим мужчиной, простой случайностью или… Ну а еще — еще ей очень хотелось погладить дикую пантеру.
Камми попыталась выровнять дыхание и осторожно отступила на шаг. Хрипловатым голосом она принялась торопливо объяснять:
— Я думала… мне кажется, если Кит узнает, что у меня появился другой мужчина, он оставит меня в покое.
— Я это понял.
Голос Рида был мягким и не совсем ровным.
Камми не была уверена, все ли он понял, поэтому поспешно продолжила:
— То, что в роли «моего мужчины» выступаешь именно ты, — просто здорово. Кит побаивается тебя, хотя будет отрицать это и на смертном одре. Ну а если ты в самом деле займешься фабрикой, это станет для него настоящей трагедией.
— Понятно.
Камми почувствовала, что отчаянная смелость, вытесняемая смущением, начинает оставлять ее. И пока она не успела исчезнуть окончательно, нужно было побыстрее заканчивать свою речь.
— Знаешь, наш… фокус произведет на него более сильное впечатление, если ты войдешь в дом. Это тебя ни к чему не обяжет, обещаю тебе. Просто зайдешь на пару минут, и все.
Говоря это, Камми внезапно поняла, что ведет себя слишком самоуверенно, не думая о том, что, если Рид больше не женат, это совсем не значит, что у него нет женщины.
— На пару минут, — повторил он, машинально произнося каждое слово.
Камми судорожно проглотила застрявший в горле комок и повернулась к двери. Руки ее дрожали, когда она вставляла ключ в замочную скважину. Тогда она что есть силы сжала его в пальцах, надеясь, что Рид ничего не заметит.
Войдя в дом, она стала зажигать свет, щелкая выключателями, а он в это время закрывал за собой дверь на все замки и задвижки. Обернувшись, Камми увидела на его лице ту же недоверчивую настороженность, с какой она сама смотрела на него.
Рид тяжело вздохнул. Он чувствовал себя так, словно держал в руках бомбу и она вдруг предательски взорвалась. Удар потряс все его внутренности, парализовал мозг и швырнул контуженое тело в какой-то липкий горячий студень. И пока он еще не был уверен, удалось ли ему выжить.
Он сказал:
— Ты полна неожиданностей, — и голос его не был столь бесстрастен, как бы ему хотелось.
— Неужели? Я как-то не замечала.
Она кивнула, приглашая его следовать за собой, и направилась через комнату, оказавшуюся гостиной, в примыкающий к ней длинный коридор, который проходил по всему дому.
Рид смотрел ей вслед. Его буквально завораживали бронзовое мерцание волос, закрывающих спину, блестящая кожа ног, покачивающиеся под его старой рубашкой бедра. Сознание того, что под тонкой фланелью скрывалось ее обнаженное тело, раскалило добела его и без того разгоряченный мозг. Он знал, что на ней больше ничего нет, — он чувствовал это. Все было до того неправдоподобно, что у него помутилось перед глазами, и, прежде чем двинуться за ней, он с силой тряхнул головой.
Они вошли в большую, просторную кухню. Вдоль ее стен стояли выкрашенные в белый цвет посудные шкафчики, над которыми тянулась полоса желтого кафеля. Ряд выходивших во двор окон был уставлен цветочными горшками. Кухня эта оказалась намного просторнее и светлее, чем ее сестра из «Форта», и еще раньше, чем Камми включила флюоресцентное освещение, Рид почувствовал себя таким же незащищенным, как в открытом поле. Первый этаж дома был довольно высоко поднят над землей, поэтому Кит вряд ли мог наблюдать за ними с улицы, и все же Риду было как-то не по себе.
Обернувшись через плечо, Камми не очень уверенно предложила:
— Если ты не особенно спешишь, может, согласишься поужинать со мной? Не возражаешь, если я приготовлю бифштексы и салат?
— Отлично, — сказал он одеревенелыми губами.
Она хочет занять себя чем-нибудь, подумал он, и пытается сделать так, чтобы все выглядело естественно. В чем, в чем, а в этом он ей не помощник. Рид подошел к одному из белых шкафчиков, прислонился к нему и засунул руки в карманы.
Камми сновала взад и вперед: доставала бифштексы из морозильной камеры, засунув их разогреваться в микроволновую печь, бежала к стене напротив, чтобы достать из холодильника составляющие салата — латук и помидоры, брокколи и морковку. Рид наблюдал за ее суетливыми движениями и думал о том, что все это выглядит как-то нереально. Неужели он действительно находится в ее доме?
Было очень странно и в некоторой степени забавно, что его кровная связь с фабрикой, а может быть, и молва о темном армейском прошлом так неожиданно пригодились Камми. Ведь ему казалось, что именно это непременно оттолкнет ее. И удивительно, но среди всех чувств, теснившихся сейчас у него в груди, самым сильным было чувство благодарности.
Он уже давно не был близок с женщиной, с любой женщиной. Все они казались слишком уж хрупкими и ранимыми. Ему было страшно приближаться к ним, он не доверял себе, боялся, что сделает им больно.
Камми ответила ему. Он ощущал сладкое томление в тех местах, где соприкасались их тела, он видел, как на изгибе ее шеи неистово пульсировала жилка, он пробовал острый вкус желания на ее языке. Это было какое-то невероятное чудо!
Ему нужно немедленно уйти — Рид не сомневался в этом. Оставаться было опасно для них обоих. Если он обидит эту женщину, именно эту, жизнь может потерять для него всякий смысл.
Но уйти не было сил. Он не мог исчезнуть после того, что случилось на крыльце. Он был в долгу перед ней за то, что она своим быстрым взволнованным дыханием дала понять, что он ошибался, полагая, что отвержен ею как бездушное животное. И если она даст ему еще немного времени, он сделает все, что она захочет, станет тем, кем она пожелает, докажет, что он нормальный человек.
Рид смотрел на Камми, не отрываясь ни на секунду. Ее золотистые пряди волос, скользившие по плечам, ее капризно изогнутые губы, повороты ее гибкой талии… Он понимал, что ведет себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. И если она заметит, какое производит на него впечатление, то, скорее всего, почувствует отвращение.
Ему нужно было поскорее чем-нибудь отвлечься. Чем угодно, лишь бы не смотреть на нее так.
— Чем тебе помочь? — спросил он.
Камми недоверчиво взглянула на него, как будто никогда не слышала, чтобы мужчины говорили такие вещи.
— Ничем, спасибо. Я справлюсь сама.
Рид подошел к ней и взял одну из морковок, лежавших возле раковины.
— У тебя есть нож для овощей? — спросил он как ни в чем не бывало.
Камми выдвинула ящик одного из шкафов и подала ему нож. Ее глаза удивленно и настороженно следили за тем, как от морковки отделялась тонкая, словно бумага, кожица. У Камми был такой вид, будто она дала ребенку острый, смертельно опасный инструмент. Убедившись в том, что Риду приходилось иметь дело с кухонным ножом, она продолжила мытье латука.
— Кит что, не умеет готовить? — спросил Рид, не отрываясь от своего занятия.
Как он и ожидал, ее губы скривились в презрительной усмешке.
— У нас, как и у тебя, есть домработница, которая приходит каждое утро. Кит всегда считал вполне естественным, что его участие в домашних делах ограничивается выплатой денег.
— Может, он стал бы более хозяйственным после того, как появились бы дети. Большинству мужчин приходится засучить рукава, когда они становятся папашами.