Казалось бы, Влад занимался делом полезным и даже благородным – кормил людей. Что тут плохого? Только вот, Факер предпочитал зреть в корень.
Тот сам рассказывал, что если устранить цепочку посредников и прочих барыг, не тратиться на рекламу, короче – работать непосредственно на потребителя, чем и должно заниматься нормальное социальное государство, цену на продукты питания, не говоря уже о других товарах, можно было бы делить минимум в четыре-пять раз.
«Все деньги, переплачиваемые нами, идут в карман таких, как ты. Не стоит прибедняться», - возразил ему Факер, с трудом сдерживаясь.
Народ недовольно загудел.
«Занавес, бля», - подумал он, уже с трудом выползая из-за стола и, пьяно пошатываясь, направляясь отлить.
***
Его ненависть к людям не была мизантропией. Для этого он, всё же, был ещё слишком молод. Хули тех жизненных страданий у чувака под тридцать, если сравнивать с дедами, прошедшими в его годы всю Войну? Да и снобизмом это не было – к себе он испытывал не меньше ненависти, чем к окружающим.
Это чувство переполняло его. И на трезвую голову, и когда Факер выпивал. В те моменты ему просто вдруг становилось всё равно на всё. Чувство адекватности притуплялось, зато обострялось ощущение собственного превосходства и безнаказанности.
Он больше не сдерживался и начинал откровенно приставать к людям. Не всегда по-доброму. Больше всего в такие моменты его прикалывало то, что, выступая за мир во всем мире и взаимоуважение в быту, он вдруг становился собственным альтерэго, человеком себе чуждым и даже противным.
Человеком из прошлого.
«Когда у меня было меньше мозгов, меньше забот и всё было иначе», - думал Факер, веселясь как давным-давно, забывая обо всём.
Он расхаживал по пабу между массивными столами походкой моряка Папайя, нагло всматриваясь в глаза несвободных девушек, и задевая их парней локтем в ухо, быча и нарываясь.
Никто и не думал ему отвечать: что взять с пьяного идиота?
Его это веселило. Однако вместе с этим в нём продолжала расти ненависть, требующая выхода наружу.
Глава 3.
***
Действо, увиденное у клуба, по традиции организованного союзом экс-комсомольцев и бандитов в бывшем Дворце молодежи, – вся эта пьющая молодежь, - злые лица парней, и блядские даже среди зимы манеры девушек, - всё это вернуло Факера в прошлое.
… он рванул к знакомым ребятам в небольшой провинциальный городок, уехав куда дальше от столицы, чем сейчас.
Однако люди что там, что тут – что тогда, что сейчас – были одинаковыми.
В то время Факер был еще воинствующим атеистом, ницшеанцем и попросту самовлюблённым козлом, которого не волновало ничего кроме понтов, бухла и тёлок.
По молодости его конкретно крыло.
Несмотря на агрессивное богохульство – душевное и публичное, - Факер поехал на периферию не просто так, а на Пасху.
«Ну, так совпало», - оправдывался он, не находя ответа на простой вопрос – как это так получается, и только сейчас понимая, что человек, воспитанный в реалиях советского консерватизма глубоко православной страны может и отрицать Бога, но всё равно останется верующим. Для русского человека в религии важнее не мифический Господь, а именно вера и её заповеди, формирующие православную мораль – жертвенность, порядочность, преданность, наконец – дружбу и любовь.
К тому же, ему просто было интересно. Всё новое, в том числе и Пасха, хрен знает в каких краях среди абсолютно незнакомых и во многом чуждых ему ментально людей.
Единственное, что его напрягало – все наотрез отказывались пить и есть до рассвета.
«Вот вернемся из церкви», - говорили его товарищи, так и оставшиеся в прошлой жизни.
«Блядские заморочки», - думал он.
Бухать и жрать в одно рыло было как-то не с руки. А учитывая, что в те времена Факер предпочитал дудке синьку, суббота у него выдалась нервной.
Хорошо, хоть ребята не были религиозными фанатиками, и решили идти святить водку и колбасу ближе к рассвету, к четырём чаиском утра, а не во всенощную, как особо одержимые граждане.
Такого бы тот Факер точно не выдержал.
Так как делать было всё равно нечего, а без пива не катил даже футбол, он откланялся раньше всех и ушел спать.
С детства Факер был тяжел на подъём. Когда его начали будить ближе к выходу, увидав в незанавешенном окне звездное небо и кусок Луны, он сперва подумал, что ну всё это на хуй, и он остается спать.