Константин Эдуардович не без оснований считал себя классным специалистом по проведению допросов. Он владел множеством техник, подразумевающих использование всего спектра подручных средств. Иногда средства и не требовались. Ведь начать можно и с дружеской доверительной беседы.
Сегодня, конечно, о доверии речи не шло. Судя по репутации пленника, разговор предстоял непростой и тягомотный. Мало того, в процессе изъятия собеседника из среды его обитания выяснилось, что по местным меркам у него что-то вроде дипломатической неприкосновенности! Наталья Андреевна имела неосторожность захомутать какого-то местного авторитета, которого с ходу узнали в лицо даже мальчики на подхвате. Отсюда следовало, что после обсуждения актуальной тематики придётся его незамедлительно отпустить восвояси, убедившись лишь в том, что он никогда не найдёт обратной дороги к месту сегодняшней встречи и толком не сможет никому объяснить, что же с ним такое приключилось.
Илья Ильич ещё в Москве предупредил: не вздумай как-то подставить Вука. Работать, соответственно, приходилось с оглядкой.
Исходя из имеющихся входящих факторов, Константин Эдуардович остановился на медикаментозном варианте допроса. След от инсулиновой иглы не так-то просто обнаружить где-нибудь за щекой, под коленкой или между пальцами ног. Маленькая точка, не больше комариного укуса, главное — обойтись без гематом. Но рука у Константина Эдуардовича была твёрдая, глаз точный, уколы он ставил идеально и за техническую сторону вопроса не волновался.
Необходимо было определиться также и с типом препаратов. «Сыворотку правды!» — закричал бы досужий обыватель — и заткнулся бы при первом же уточняющем вопросе.
Константин Эдуардович счёл уместным последовательное использование трёхкомпонентного состава. Безопасные препараты без побочных эффектов, передовые разработки специализированных отечественных лабораторий. Первую инъекцию — подготовительную, смесь снотворного с сильным долгоиграющим галлюциногеном, он подготовил и сделал ещё на бензоколонке, пока будущий собеседник отдыхал после общения с шокером.
Теперь как раз подходил черёд второго компонента. Стимуляция деятельности головного мозга и подавление — спинного. Другими словами, временный паралич конечностей, препятствие снятию информации с нервных окончаний. Дикция, конечно, пострадает, но не фатально. Пленника и так будет не заткнуть — речь польётся рекой, только успевай вычерпывать. В темноте, без ощущения тела и со спутанными первым уколом мыслями он должен даже получить удовольствие от общения с ангелами, или персонажами любимых мультфильмов, или ушедшими предками — тут уж не угадать, какой волной его подхватит.
Ну, а третий шприц ждал своего часа для вежливого прощания, расшаркиваний и дежурных любезностей. Слабенькое снотворное, плюс нейтрализатор присутствия первых двух компонентов, плюс «отдушка», содержащая каннабиоиды и продукты их распада. Даже самый тупой полицейский эксперт быстро и безошибочно распознает в анализе пациента след марихуаны.
Вот такого плана Константин Эдуардович собирался придерживаться в предстоящем диалоге — с максимальным уважением к личности собеседника. Он водрузил Фитора-Скалу на соседний верстак, снял с него шарф, сложил в несколько слоёв и подоткнул под голову. Пусть ему будет удобно.
Взяв шприц, Константин Эдуардович как заправский стоматолог сделал неподвижному пленнику укол под верхнюю губу. Отжал кнопку паузы на диктофоне. Уселся на стул и стал ждать. По его прогнозам, чудесное пробуждение Фитора-Скалы в стране ангелов должно было состояться в ближайшую минуту.
Пленник ожил. Дрогнул подбородок. Нитка слюны протянулась через щёку к мочке уха.
— Thirrje Dem Roje! — прогундосил он, почти не разжимая губ. — Thirrje Dem Roje!
Ну, ничего себе, так дело не пойдёт! Константин Эдуардович встал у Фитора в изголовье и громогласно изрёк на безупречном хохдойче:
— Дай ответ за дела свои, Фитор, раб презренного Джака Уштара, перед высшим судом Вальгаллы!
—... кроме Аллаха, и Мохаммед пророк его, — возразил пленник, но, к счастью, уже по-немецки. — Другим неподсуден.
— Что ты скажешь о металлических зверях, дарящих умения? — смена тактики, по теологической тропке можно уйти чересчур далеко.
— Быка, ношу Быка, ношу Быка! Моё проклятие, моя гордость, лучший, зовусь Скалой, во славу Быка, ношу Быка!..
Константин Эдуардович давным-давно проверил все карманы пленника, но не нашёл там ничего кроме завёрнутой в клочок бумаги пилюли без маркировки. Никаких быков.
— Где же твой Бык?
— Бык — война! Война! Давить! Рвать! Бойтесь Быка! Смотреть — не ломать, Бык спит, Бык один, я один, мальчишка, а я один, потерял, упустил!
— Ты оставил Быка? Не взял с собой?
— В машине спит Бык, в машине сидит сторож, враг мой, друг мой, Бык спит, он смотрит.
— Зачем тебе мальчишка?
— Разные глаза, кто такой, с чем ходит, кто такой, сам пришёл, сам искал, глаза умирают, не пил защиту, скоро свободен, знать предмет, пронару предмет, нам хвала!
Константин Эдуардович не успел сформулировать вопрос о том, что значит «пить защиту» — Фитор заговорил всё быстрее:
— Ушёл, найдём, ушёл, недалеко, не спрятаться, не схитрить, не обмануть, Гончий по следу, как тень, как тень, не обмануть Пса, найти, забрать, забрать, забрать, пронару предмет, Гончему хвала!
Теперь пленник говорил без остановки, разгоняясь всё быстрее.
— Расскажи тайну! — крикнул Константин Эдуардович, абсолютно не веря, что его услышали.
Диктофон, шурша, проворачивал кассету. Первое прослушивание текста никогда не даёт полной картины, о чём же в действительности говорилось. Можно воспроизводить запись два, три, десять раз — снова и снова будут всплывать не замеченные ранее подробности, нюансы интонаций, скрытые смыслы.
В якобы бессвязной речи Фитора-Скалы пряталась бездна информации, а говорил он не переставая.
— Ночь, утро, говорим, опоздаем, по воде, быстрее, они там нужнее, куда вам, бездельникам, под кресты не заглянут, Салу знают, а мы, а мы.
Кому-то предстояло корпеть над этим потоком сознания, вычленять из белого шума заглушенного химией интеллекта крупицы полезных знаний. По мере сбора информации о Джаке Уштаре и его связи с музеем волшебных фигур каждая нота может лечь в песню, каждому слову может найтись объяснение.
Но что-то пошло не так. С каждой фразой речь пленника становилась всё резче. Задёргались шейные мышцы. Полетела с губ слюна. Тело Фитора оставалось недвижимым ещё какое-то время, а потом вдруг взбрыкнула правая нога.
Константин Эдуардович рылся в аптечке, готовя дополнительную дозу второго компонента. Тем временем пленник начал багроветь, на лбу проступили тёмные, почти чёрные вены.
— Призываю Стража Быка! — во весь голос закричал он и захрипел, голова резко повернулась вбок, шею перекосило, будто она начала завязываться в узел. — Призываю. Стража. Быка!.. — еле слышно сквозь клокотание жидкости в трахее выдохнул он.
Константин Эдуардович прямо в шею всадил ему шприц, но.
Вук размачивал в остывшем чае сухие галеты и подолгу пережёвывал безвкусную мучную кашу. Пора было заканчивать этот опасный эксперимент, но отвлекать Константина он не видел смысла — это только удлинило бы ожидание.
Уштар попросил разъяснений. Вук пообещал разобраться и сообщить, каковы новости. Конструктивное общение старых противников. Но разумное время на сбор информации давно уже вышло, а звонить албанцу, всё ещё удерживая его бойца у себя, Вук не хотел. Пусть Константин уже закончит свои дела, пусть отвезут Фитора-Скалу в какое-то нейтральное место, тогда можно будет в корректной форме дать Уштару от ворот поворот.
— Вук!!! — голос Константина прилетел издалека и проник через закрытую дверь. — Вук!!!
Неужели всё? Наконец-то! Югослав отложил галету на край сахарницы, отряхнул руки и быстро, как мог, пошёл на зов.